Анна Лапина - Мой вредный профессор. Стриптиз для тебя

глядя на его кубики, которые всех моих одноклассниц прошлым летом сводили с ума, а я внимания не обращала. Думала, что у них просто гормоны шалят, и ничего такого в этом нет. Ну да, я привыкла к Виктору за те семнадцать лет, что мы в одном доме живём. И его тело, и внешность никогда меня не трогали. Да, красив, но особого внимания это не стоило… раньше.

Но после одноклассниц я начала к нему присматриваться другими глазами, чтобы попытаться понять, что всё же в нём сводит с ума всех девушек. Почему они бегают за ним, как собачонки. Поняла. И теперь не могу из этого состояния выйти. Всех вольно-невольно сравниваю с ним.

— Виктор, — опускаюсь на кровать с расстроенной мордашкой. — Ну почему? Папа мне не разрешает в клуб ходить. Мама его поддерживает. И ты с ними. Хотя сам ходишь. Почему мне тогда нельзя? Я же не одна собираюсь, а с девочками. Им мамы с папой разрешают. И с нами охрана будет. Я пить не буду! Обещаю! Я тебе за это номера всех своих одногруппниц дам. Выберешь себе симпатичную и амур с ней закрутишь.

— Потому что я мужчина, — отвечает, сев рядом, но настрой не меняет. — И я могу за себя постоять. А ты маленькая хрупкая девушка, которую заломать на раз плюнуть. Понимаешь? Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, поэтому родителей упрашивать за тебя не буду.

— Но с нами же охрана… — напоминаю. — Карим Машу никогда не выпускает одну. Да и Матвей потом к нам присоединится.

— Цветочек мой упрямый, — тяжело вздыхает, потрепав по голове. — Клуб не место для тебя.

— Почему? — хнычу, закидывая свои ноги на его, чтобы не дать ему уйти раньше, чем я добьюсь своего. — Мама вообще-то в моём возрасте в клубе работала. Владела им. А я что? Чем хуже?

— Это твоя мама, а это ты. Тебя воспитывали как нежную тепличную розу с самого детства, — точно моих подруг цитирует, чем раздражает. — Потакали во всём.

— А не ты ли меня баловал, милый? — с вызовом спрашиваю и тянусь к нему, обвивая шею. — Может, ты в меня влюбился, Виктор? А?

— Ага! С первого взгляда, — отвечает, улыбнувшись. — Как увидел твой грязный подгузник, так и влюбился без памяти!

— Иди в баню! — кидаю и, освободив Виктора, встаю с кровати. — В общем, я сбегу сегодня в клуб с Матвеем. Выдашь меня родителям, я на тебя обижусь. Пока! — ставлю перед фактом.

Устала я быть «тепличной Розой»!

— Господи, что за упрямая девчонка?! И почему она на мою голову свалилась? Чем я заслужил такое?! — жалуется вселенной на меня. — Иди одевайся! Со мной в клуб поедешь.

— С тобой? — оборачиваюсь, запищав от радости.

— Да! — кивает с таким выражением лица, словно я его на убийство моего преподавателя по культуре веду. — Себе я больше доверяю, чем какой-то там охране.

— Ты лучший! — радостно восклицаю и, подбежав к нему, целую в щеку своего псевдосводного брата.

Но мне жуть как не нравится называть его братом. Он мой лучший друг, самый близкий человек. Парень, который за меня может всем сломать челюсть.

Кстати, такое уже было. Папе пришлось даже денег пострадавшему заплатить, чтобы Виктора не посадили. Но пострадавший сам виноват. Я ему сказала, что целоваться с ним не буду. А он… ну… кулак дурака нашёл.

Виктор

Кидаю последний жалостный взгляд на Розу, осознавая, что имя ей это не зря дали. Такая же красивая и колючая. Порой вцепится в какую-то свою дурную мысль и до последнего добивается её реализации, словно нет ничего в мире важнее, чем её «маленькая мечта», как она сама это называет.

Отец придушит меня, когда узнает, что я его единственную дочь притащил в клуб. Цветочку не зря в такие заведения ходить запрещают. Слишком лакомый и аппетитный кусочек она для мужиков. Все знают о страсти и любви моего якобы родного отца и Розиного псевдоотчима к ней. Он балует её всем, чем можно и нельзя. Да и я тоже, чего скрывать. Поэтому и выросла она изнеженной, избалованной принцессой.

— Всё-таки я молодец! — хвалит себя цветочек, идя со мной под руку. — Так бы ты один сюда пришёл. Все сейчас нас увидят. Решат, что я твоя девушка и у них челюсть упадёт от такой красивой и прекрасной меня.

— Ты себя переоцениваешь, — бросаю ей, видя, как морщится её носик от недовольства. — Для этих мест ты как раз таки обычная. Много штукатурки. Платье короткое. Распущенные волосы. Чтобы выделиться надо было в парандже идти, как я тебе изначально предложил.

— Да иди ты, — обижается, надувшись в одно мгновение. — Мужчина, блин, называется! Вместо --">