Диана Фад - Не говори, что любишь... (СИ)

Глава 1. Василина

Я сидела на капоте, уперев ноги в бампер своего «майбаха». Кто-то скажет кощунство, плевать. Все, что меня сейчас волновало это отвалившийся кусок алого, красного гель-лака на длинном ногте указательного пальца. Чертова маникюрша! С тех пор как уехала моя постоянная к себе домой, в свою Тмутаракань, как я назвала ее город, где-то на Урале, никак не могу найти себе нормальную «ногтеделку». Перепробовала маникюр почти у всего Сочи. Нет и все тут. Две недели и, пожалуйста, снова облупленный гель.

Горестно вздохнув, оставила уродливый ноготь в покое и посмотрела по сторонам. Скучно! Начало нового учебного года, а мне скучно! Последний год обучения и как сказал отец: «Дочь, пора тебе работать!». Я так была рада, словами не описать. Всю жизнь с пеленок работать мечтала. Год свободы и прощай молодость, привет, рабочий график, йогурт и салатик на обед и кофе в офисе. Правда, насчет хорошего места я не переживала, отец меня устроит, но работать не хотелось от слова совсем!

Рядом тихо и сыто урча, остановилась серебристая «ауди» и из нее выплыла, именно выплыла моя подруга Вика. В длинном темно-синем шелковом платье без рукавов, вырез до середины бедра, на открытой груди бриллианты, на ногах серебристые туфли на шпильке.

— Приветик, зайчик мой, — проворковала Вика, касаясь воздуха у моей щеки и обдав меня своими яблочными сладкими духами. Я с тревогой посмотрела на ее губы, так и есть. Ярко-красная помада. Вспоминаю, коснулась ли Вика моей щеки губами или нет? А ладно, проехали.

— А ты, что, не идешь на торжественную часть? — оглядев мой наряд, сморщилась подруга.

Да, кожаные лосины в обтяг и белая майка на тонких бретелях, открывающая татуировки на левой руке, алая роза и свернувшаяся кольцами змея, как-то не вязались с нарядом подруги. На шее черный чокер с серебряной розочкой. Вика все старалась оттянуть ее у меня, но я стойко охраняла свою драгоценность. Ленту я недавно поменяла, а само украшение досталось мне от бабушки дворянки. На моей тонкой кисти позвякивают серебряные браслеты, а в ухе пять или шесть гвоздиков с крошечными бриллиантами.

— Иду, но к окончанию, а ты что так вырядилась? — осмотрела я Вику со всех сторон. — В ресторан потом пойдете?

— Праздник у нас сегодня, милая моя, первое сентября, — проворковала Вика, поправляя блондинистый локон перекинутого на грудь хвоста.

— И что, что первое? Завтра второе будет.

— Ну, для кого-то, может, и не праздник, но для меня этот день особо радостный: последний год, последние мучения!

— У тебя за тот год еще два хвоста остались, а ты праздники отмечаешь, — засмеялась я.

— Все бы тебе испортить, — поморщилась Вика. — Где парни?

— Не видела никого пока, сама только подъехала.

— Посмотри, как тебе мое платье? А бриллианты? У матери выпросила, еле дала, целый скандал устроила, грозилась охрану со мной отправить. Но потом дала это колье, тут камни мелкие.

— Какие они мелкие? — сделала я вид, будто заслоняюсь от блеска. Колье и, правда, было так себе, не в смысле некрасивым, но видали и побольше камешки.

— Ты давно меня ждешь? — спросила подруга, доставая с заднего сиденья «ауди» аккуратную маленькую корзинку с букетом живых цветов.

— Блин, цветы, — заныла я, вспоминая, что совсем забыла купить свой букет.

— Ладно, от обеих подарим, — отмахнулась Вика. — А кому дарить будем? Как в том году, англичанке?

— Ну, уж нет, этой мымре я больше ничего дарить не буду! — возмутилась я, доставая из машины маленький черный клатч, украшенный блестящими пайетками. — На Восьмое марта вручила ей духи за двести евро, а эта зараза мне все равно за зачет трояк влепила. Даже и не подумаю!

— Ну а кому тогда? — Вика замерла, удивленно приподняв брови. Смешная такая, глупенькая, губки бантиком, бровки домиком.

— Михалычу давай подарим, — прыснула я, гадая, прокатит или нет.

— Физруку? — еще больше приподнялись брови, а красные губы сложились в удивленное «О».

— Ну да, жене своей отнесет, все польза будет. Он ей цветы, она ему борщ и безудержный секс, — не унималась я, подшучивая над подругой.

— Ну ладно, — медленно произнесла Вика и подхватила корзинку за длинную розовую ленту.

Я деловито кивнула и пообещала себе, что ни за что не пропущу такую сцену. Вика — моя подруга еще со школы, поэтому ей многое прощалось. Я с детства любила над ней --">