Джанет Дейли - Соперники

Джанет Дейли Соперники

1

За ней кто-то наблюдал. Она почти физически чувствовала на себе тяжесть чьего-то взгляда. Впрочем, нет ничего удивительного, что в зале, где полно народу, одному из собравшихся вздумается глазеть на тебя. И все же она явственно ощущала, что…

Двадцать минут назад Флейм Беннет прибыла в апартаменты Деборгов – двенадцать комнат в одном из сияющих огнями небоскребов на Телеграфном Холме Сан-Франциско. Задержавшись в отделанной мрамором передней вместе со своим другом и компаньоном Эллери Дорном, она торопливо начала снимать перчатки – с каждого пальца по очереди, – одновременно обращаясь к ожидавшей горничной в накрахмаленном форменном платье:

– Мисс Колтон уже здесь?

– Уже около пятнадцати минут, мисс Беннет.

Этот ответ подтвердил опасения Флейм. Они опоздали больше, чем допускалось этикетом. Сегодняшний вечер был не просто встречей избранных – городского комитета попечителей оперного театра. Это был официальный прием в честь мировой знаменитости, Лючанны Колтон, примадонны, приглашенной петь на открытии осеннего сезона – в спектакле «Трубадур». Опоздать к моменту ее появления было равнозначно опозданию на аудиенцию к королеве. Это было просто недопустимо.

– Очень жаль, что мы не успели ее приветствовать, – сухо проговорил Эллери, протягивая пальто и белый шелковый шарф прислуге. При этом он машинально стряхнул с рукава черного пиджака незаметную ниточку.

Флейм бросила на него быстрый взгляд. В его легкой улыбке сквозила ирония. В этом был весь Эллери – циничный, утонченный и элегантный, изощренный и язвительный насмешник. И как всегда, он был безукоризненно причесан – светло-каштановые волосы лежали прядка к прядrке.

– Узнаю Эллери, – рассмеялась Флейм, когда он подошел к ней сзади, чтобы помочь снять манто из чернобурки. – Твое сожаление так же лицемерно, как слезы крокодила, из чьей кожи сделаны твои ботинки.

– Ну, конечно. – Он передал манто прислуге, а затем, как подобает кавалеру, взял Флейм под руку. – Пошли?

– У нас нет выбора, – проговорила Флейм с оттенком сожаления, которое Эллери отнюдь не разделял.

Они пересекли большое фойе и вошли в примыкавшую к нему гостиную. Взгляд Флейм скользнул по традиционному ярко-желтому дивану, черным стульям эпохи Регентства и паре восточных шкафчиков восемнадцатого века. Интерьер комнаты – благородное сочетание разных стилей – был типичным для этих просторных апартаментов на крыше небоскреба. Тут внимание Флейм привлек гул голосов – веселая беседа, прерываемая легким смехом, – доносившийся из большой гостиной справа.

Она инстинктивно расправила плечи, задержавшись в арочном дверном проеме, ведущем в отделанную в вишневые тона освещенную комнату. Флейм привыкла к тому, что на нее оборачиваются. Ее внешность давно привлекает пристальные взгляды – и восторженные, и завистливые.

Причиной тому были не только рост, фигура фотомодели и очень красивое лицо. Нет, Флейм отличало поразительное сочетание матовой кожи, нефритовых зеленых глаз и золотисто-медных волос.

Однако сейчас в обращенных на нее взглядах чувствовалась доля осуждения за опоздание. Она была знакома со всеми гостями. В основном это были давние друзья семьи, знавшие ее чуть ли не с младенчества. Флейм была здесь одной из немногих, кто принадлежал к числу прямых потомков отцов-основателей Сан-Франциско. Благодаря именно этому обстоятельству она была вхожа в высшие круги, что было доступно далеко не всем богачам-выскочкам. По едкому замечанию Эллери, в Сан-Франциско зелень долларов не так ценится, как голубизна крови, и если с последней все в порядке, то необходимость в первой отпадает.

Хозяйка дома Памела Деборг, эдакая птичка-невеличка с пепельно-белыми завитками волос-перышек, выпорхнула им навстречу – за спиной крылышками затрепетала шаль, наброшенная поверх панбархатного платья.

– Флейм, мы тебя заждались.

– Честное слово, я никак не могла освободиться раньше, – извинилась Флейм. – Агентство снимало рекламный ролик во Дворце изящных искусств. И к сожалению, не все шло гладко.

– Что правда, то правда, – мелодично поддакнул Эллери. – Наша примадонна оказалась сущим тигром, вернее тигрицей. Надеюсь, ваша не столь капризна и несговорчива.

– Лючанна само очарование, – заявила Памела, восторженно заломив руку, при этом ее потрясающее бриллиантовое кольцо вспыхнуло. – Флейм, --">