Марина Дианова - Ёлка на "отлично"

Ёлка на "отлично"

Ёлка на "отлично"

- Астахова, - Илья Юрьевич по диагонали пробежался по моей работе, практически сразу откладывая ее на край стола к другим неудачным опусам. – На пересдачу придешь в следующем семестре.

- Но как же… Илья Юрьевич, если у меня будет долг, то меня не допустят до практики. Я же все правильно написала, - возмутилась я слабенько. Зарубежная история давалась мне тяжело. Я, собственно, не до конца понимала, зачем нам на последнем курсе поставили эти предметы, но приходилось, скрипя зубами, сдавать ненавистную историю. Скажу честно, готовиться к таким предметам не было ни сил, ни желания, особенно, за неделю до Нового года.

- Ты не написала, ты списала… - тоже без особого энтузиазма возразил Илья Юрьевич. – Астахова, ты меня совсем за идиота держишь? Ты думаешь, я не видел твои шпоры? – с небольшим усилием Илья Юрьевич дернул меня за рукав, из которого, как падение берлинской стены, посыпались шпоры. Маленькие прямоугольнички, старательно заполненные от руки, все летели и летели на пол под хохот одногруппников и иронично приподнятую бровь историка.

- Ну что, Астахова, это полнейшая капитуляция? - с улыбкой сказал он. – Теперь собирай все это безобразие и приходи на пересдачу после Нового года.

- Ну, Илья Юрьевич… - загундела я. – А можно я сейчас еще разок попробую написать? – да, студенткой я была не самой примерной, но входить в Новый год с таким глупым долгом, как история, мне совершенно не хотелось. – Можно?

- Хорошо, - он улыбнулся, но мне стало не по себе от этой улыбки. – Тяни билет.

Трясущейся рукой я взяла первый попавшийся билет, показывая номер историку.

- Тринадцатый, мой любимый.

- Я пойду? – уточнила я, нехотя вчитываясь в задания.

- Куда же, Астахова, ты пойдешь? Садись здесь и пиши при мне. Неизвестно, где ты еще прячешь свои "бомбы". Хочу убедиться, что в этот раз ты справишься самостоятельно. Бери стульчик, садись рядом со мной и под моим неусыпным контролем отвечай на вопросы. Смотри, какие они замечательные: Борьба североамериканских колоний за независимость, “Великое переселение народов” в Европе в V-VI веках нашей эры, ну и вишенка на торте, Мир в начале XX века.

Под хихиканье одногруппников я прошла к своему месту, забирая тетрадь, ручку и рюкзак и возвращаясь к преподавателю, который уже вовсю мучил следующего счастливчика.

На моем месте хотели оказаться почти все студентки юридического факультета, имеющие честь наблюдать за своим идолом лишь издалека. Да, Илья Юрьевич Соломонов был хорош собой, умен, хорошо сложен, и, как он любит выражаться, вишенка на торте, имел очень и очень хорошее наследство за спиной. Его отец – ректор нашего университета. Сам Илья Юрьевич, ну, помимо того, что любит мучить ни в чем неповинных студентов, имел собственную юридическую фирму, которая приносит ему колоссальный доход. В свои около тридцати (никому доподлинно неизвестно сколько лет ректорскому отпрыску) Илья Юрьевич имел кандидатскую степень и звание доцента, но насколько мне известно, большую часть своих регалий он получил самостоятельно, не используя папочкин авторитет.

- Астахова, - окликнул меня историк, когда я в очередной раз зависла, раздумывая над тем, стала бы я пользоваться авторитетом отца, если бы он был ректором, а не простым рабочим на заводе. – Ты долго будешь гипнотизировать пустой лист бумаги?

- Пишу-пишу… - поспешно ответила я, старательно выводя все, что знала про североафриканские колонии.

"ВОДЫ"! В тексте должно быть больше "воды"!

Да, я не самая прилежная ученица. Да что там говорить, только благословение богов помогло мне продержаться в магистратуре юридического факультета до последнего курса на бюджете и при этом получать стипендию. Бакалавриат я заканчивала с уверенностью, что ноги моей больше не будет в учебном заведении, но нет… Каждый работодатель, увидевший мой диплом, недовольно морщил нос. «Бакалавр – это неоконченное высшее образование», – говорили мне на собеседовании. После пары месяцев поисков я вновь явилась в родную "альма-матер", практически запрыгивая в последний вагон, успевая поступить в магистратуру. И вот я снова здесь, грызу гранит науки и познаю все прелести образования, совмещенного с работой.

- Астахова, я из-за тебя здесь дольше положенного сидеть не намерен. Давай свое творенье, - Илья Юрьевич начал выдергивать мой листок из-под ручки, но я не сдавалась, --">