Татьяна Донченко - Я с тебя худею

Я с тебя худею

Глава 1. Дрожжевое тесто

Не то, чтобы я паникую, но все же…

Еще месяц назад она была, а теперь ее нет. Или не месяц назад? Когда я покупала блузку и точно так же смотрела на себя в зеркало? На новый год. На новый год! Это же пол года назад!

Нет, я точно помню, что там, где застегивалась пуговица на джинсах оставался зазор размером в два пальца. И силуэт хоть немного походил на песочные часы. А теперь что? Нет, ну что это? Мои телеса, поплывшие за пределы пояса, теперь напоминают дрожжевое тесто, сбежавшее за края кастрюли…

Маруська без стука заглядывает в раздевалку. Отодвигает ширму и просовывает коротко стриженную голову с яркой голубой прядью. Ее стремление походить на своего кумира Артемия Лебедева иногда поражает.

— Лови другой размер, — без задней мысли она вручает мне футболку, чуть больше той, что обтягивает меня, как оболочка — ливерную колбасу. И почти сразу же жалеет о своем участии в примерочном процессе, когда видит мои глаза на мокром месте. Весь спектр эмоций на моем лице: от отрицания до принятия.

— Ну ты чего, Лесь? — она медленно скрывается за ширмой, словно нашкодивший кот и тараторит уже не глядя на меня. — А знаешь, пошли в другой отдел! Я где-то читала, что они перепродали магазин какому-то местному владельцу и отшивают вещи на другой фабрике. Может у них лекала новые?

Я натягиваю свою затасканную толстовку и накидываю на голову капюшон.

— Новые лекала тут не причем, — бормочу я и выхожу из примерочной. — А вот мамин новый рецепт чебуреков — отстой!

— Чебуреки твоей мамы — топчик! — возражает Маруська и, на выходе прощаясь с консультантами, зачерпывает горсть конфет. — Когда Светлана Павловна снова соберется их приготовить — зови в гости! Ради такого не влом даже на автобусе в вашу глушь притащиться.

В подавленном настроении, я брожу по супермаркету из одного отдела в другой и вполуха слушаю подругу. Она может болтать без умолку, а мне это только на руку. Вещи меня больше не интересуют.

— Давай, примерь тунику! Смотри какая крутая! — Маруська выуживает откуда-то с полок что-то длинное со стразами, напоминающее вещь из гардероба Аллы Борисовны.

— Мне двадцать, — тяжело вздыхаю я, — а не семьдесят.

— А твоя мама бы обрадовалась! Ей нравятся такие вещи.

— Моя мама радуется всему блестящему, — и добавляю, глянув на ценник, — и дорогому!

— Ладно, давай перекусим, а потом что-то выберем. Ты не затягивай! Выпускной уже в субботу. — Маруся достает телефон и сверяется с настенными часами магазина. — Прямой эфир с Виктором Максимовичем через пару часов, надо еще подготовиться.

Меня бросает в дрожь. Наш преподаватель и мой научный руководитель по дипломной работе всегда вызывает такую реакцию тела. А что твориться с мозгами — вообще стыд и позор! Не умею вести себя адекватно рядом с красивыми мужчинами. Виктор Максимович — наша местная знаменитость. В тридцать кандидат филологических наук и основатель «Цензоров».

Цензоры — элита нашего университета. Группа из двенадцати бывших и нынешних студентов, которые выдают блестящие рецензии на книги, статьи и любые творческие работы. Мимо аудитории, где они собираются для мозгового штурма, все студенты проходят и крестятся, как христиане мимо церквей. Боги, одним словом, а не люди.

Представляете, как я радовалась, когда попала под протежирование самого Аксенова Виктора Максимовича? Все считают это чудом. И только Маруська знает сколько сил и трудов я трачу на то, чтобы обратить на себя его внимание.

Хотя, конечно, научный интерес, связывающий нас, не совсем то чего бы мне хотелось…

Ах, мечты, мечты!

Сегодняшнее неприятное открытие: что я не только не похудела, а наоборот растолстела- лишний раз доказывает как далеко мне до «Цензорш». У них ноги от ушей, животы впалые, длинные, худющие как лапша, с пельменями вместо губ.

И что это я снова о еде? Уже далеко за три, а мы не обедали.

Мы заглядываем в пекарню при торговом центре. Я не собираюсь ничего покупать. Собственное отражение в зеркале- отличный мотиватор. Но крышесносные запахи в этой пекарне соблазняют еще из соседнего крыла здания. Разве можно устоять?