Татьяна Фомина - Нежеланная дочь

Татьяна Фомина Нежеланная дочь

Пролог

Полина

— Здравствуй, Полина.

Медленно оборачиваюсь в надежде, что мне померещилось, и у меня начались слуховые галлюцинации.

Даже спустя столько лет этот голос я не спутаю ни с каким другим, а учитывая мой музыкальный слух, то шанс ошибиться колеблется на нулевой отметке.

— Полина Аркадьевна, — поправляю говорившего. Нет, я не ошиблась и со слухом, к сожалению (в данном случае), у меня все нормально. — Здравствуйте, чем обязана?

С полным равнодушием смотрю на любимое когда-то лицо. Лебедев Константин. Мой муж. Бывший муж. Который, узнав, что ребенок, которого мы так ждали, может родиться с патологией, настаивал сделать аборт, а потом, когда я решила оставить малыша, просто исчез, не объясняя ни причины, ни своего местонахождения — ничего. Хотя, что тут объяснять? Тут все предельно ясно. И вот сейчас, спустя одиннадцать лет, он решил, что может навестить бывшую жену.

— Ты сама меня вызвала, — спокойно отвечает Костя.

— Что? — хмурюсь, напрягая память, как такое могло произойти. И ничего не понимаю. — Зачем?

— Я думал, ты мне об этом скажешь. — Костя выдвигает стул и садится, словно пришел слишком рано до начала спектакля.

— Я бы попросила обращаться ко мне по имени, отчеству. В конце концов, вы находитесь в кабинете заместителя директора, а не на кухне.

— Как скажешь, Полина…

— Аркадьевна, — напоминаю свое отчество. Он и забыть его мог, когда вычеркнул беременную жену из своей жизни.

Бросаю взгляд на лист, который положила Наташа на стол, и первым пунктом написано: «Лебедев Филипп, 5-А, вызов родителей». Только этого не хватало!

— Значит, Филипп — твой сын, — говорю скорее больше для себя, чем для него.

— Младший сын, — поправляет Константин.

Все верно. У него уже был ребенок, когда мы поженились, который жил со своей бабушкой по материнской линии, и Костя никогда не скрывал этого.

— Так зачем… — Костя не успевает договорить, как в кабинет влетает Дарина.

— Мама! — Моя девочка чем-то взволнована. Это видно по ее раскрасневшемуся лицу и растрепанным хвостикам. — Извини…те, — тушуется моя звездочка, наткнувшись, на пристальный взгляд таких же серых, как и у нее, глаз.

— Дарина, я сейчас занята, зайди чуть позже, — прошу ее.

— Хорошо. Извините, пожалуйста, — произносит дочь и исчезает за дверью.

— Мама?! — переспрашивает Константин.

— Что не так?

— Это твоя дочь?

— Да. Это моя дочь, — отрезаю, всем видом показывая, что этот вопрос не обсуждается, но это не особо заботит Лебедева.

— Полина, ты хочешь сказать, что…

— Аркадьевна!

— К черту! Эта девочка — моя дочь? — кидает вопрос Лебедев, а сам смотрит на закрытую дверь, где только что скрылась Дарина.

— Дарина только моя дочь. К тебе она не имеет никакого отношения. Ты сам от нее отказался, отправив меня на аборт.

Лебедев медленно поворачивается и смотрит мне в глаза.

— Почему ты ничего не сказала?

— Что я должна была тебе сказать? — Я сама перешла на «ты», хотя никогда не позволяла себе такой фамильярности на работе. — То, что я беременна? Ты это знал. То, что плоду поставили патологию, ты тоже знал. Так же, как и то, что я не собиралась делать аборт. Что еще тебе нужно было знать?

— Что ты родила.

— Серьезно?! Зачем?! Мы были в разводе.

— Ты сама подала на развод.

— А что мне оставалось делать, когда ты оставил меня, решив, что жить с женой, которая должна родить больного ребенка, не соответствует твоему статусу?

— Ты могла сказать, что ребенок родился здоровым, — звучит упрек.

— Кому? Тебе? Так ты к тому времени уже успел жениться, и твоя новая жена тоже была беременна.

— Не знал, что ты следишь за моей личной жизнью.

— Я?! Нет. Это твоя мама докладывала, как ты замечательно стал жить, стоило тебе только жениться на «правильной» девушке.

— Значит — Дарина, — Костя сжимает губы.

— Константин Владимирович, вас никак не должна беспокоить моя дочь. — Я снова перехожу на официальный тон, но Костя его игнорирует.

— Она и моя дочь тоже, Полина.

— Серьезно?!

— По крайней мере, я имел право знать!

— Ты ничего не имеешь. Ты исчез, не объясняя причин, оставив беременную жену! Так какие могут быть претензии, Константин Владимирович?

— Я не знал, что ты…

— Что я? Решусь родить ребенка, на котором ты поставил крест?

— Мама --">