Элина Градова - Не покидай (СИ)

ты ли это? Такая коллекция, а ты ещё её не приговорил?

– Ну, милая, когда это было-то? Юношеская дурь вышла, да и печень жалко. Стоит для случая, вот такого, как сейчас, например. Что будешь? – он великодушным жестом предложил выбрать.

– Давай на свой вкус, но не крепкое…

Он выбрал белое сухое вино и разлил по фужерам. Людмила стала рассматривать этикетку, написано было не по-русски, и она наконец-то, прочла проговаривая все буквы:

– Шаблис Гранд Крю Бланшот Домейне Вокорет…

Он расхохотался:

– Люси! Твой французский, как всегда, неподражаем!

– Ну, это ты у нас полиглот, а я рядовой участковый врач, который из иностранных знает рецептурную латынь, немного школьный английский и матерный русский… Причём, последний регулярно практикую!

– Ну, я тебя и в нём превзошёл, поверь!

– Не сомневаюсь, – она сделала глоток, вкус вина был сочным и насыщенным, а кислотность не жёсткой, – Дорогое? Ну, конечно, чего же спрашивать, разве у Марка Антония, что-то может быть дешёвым? – задала она сама себе риторический вопрос.

– Опять! Кроме тебя, никто не догадался меня так называть, даже родители!

– Люблю историю…

Он сидел напротив неё на таком же высоком стуле. Интеллигентный мужчина приятной наружности. Из-под узких прямоугольников очков на неё глядели знакомые умные с лукавой хитринкой глаза, аккуратная тёмно-каштановая бородка скрывала низ лица и красивый излом губ, плавно переходя в баки, а те, были продолжением стильной аккуратной стрижки. Широкая линия плеч и развитая мускулатура выдавали в нём, хоть и бывшего, но спортсмена, накачанная, гладкая, почти безволосая грудь, пропорционально переходила в сужающиеся кубики пресса, по контрасту с могучим разворотом плеч. Он водил указательным пальцем по краю фужера и о чём-то думал. Людмила рассматривала его руки: «как у музыканта длинные пальцы, правильной формы аккуратные ногти, подвижные кисти…»

– Люси, расскажи мне про Марка Антония, – неожиданно попросил он.

– Ну, что рассказывать? – задумалась она на минуту, – Марк Антоний – древнеримский политик времён Цезаря и Клеопатры, даже не знаю, кто из них известней, наверное, всё-таки, она. Антоний происходил из древнего, но лишь недавно возвысившегося плебейского рода. Кстати, своим родоначальником Антонии считали Геракла. В молодости он проводил время в кругу столичной «золотой молодёжи», в те времена молодёжь ничем не отличалась от современной: те же пьянки и кутежи. Этим он изрядно подпортил свою репутацию…

Глава 3.

В это время раздался звонок в домофон, и Марк пошёл встречать курьера с пиццей…

Через несколько минут он вернулся с большой красочной коробкой,

– Ещё горячая! – открыл крышку, – гляди, всё как ты любишь: сплошные сыры!

– Ты не забыл?!

– Конечно, нет! Помню все твои средиземноморские замашки, – потом достал большие плоские тарелки, идеально белоснежные, как и всё в его доме, и плюхнул Людмиле большой треугольник пиццы. Она была божественна. Запах горячего белого хлеба и сырные ароматы били в нос, выгоняя слюну. Людмила прикусила самый кончик, за ним потянулся волокнами расплавленный сыр, и она отхватила кусок, набив целый рот. Марк смеялся,

– Ну, что скажешь? – и так же, как она откусил по-крупному.

Отвечать с набитым ртом было невозможно, и девушка подняла вверх большой палец. Он радостно кивнул…

Они не остановились, пока не приговорили всю пиццу, запивая её Шабли.

– Люси, как ты думаешь, к каким блюдам это вино подаётся?

– Не знаю, но к пицце подошло в самый раз, – пожала она плечами, сыто откинувшись на спинку стула.

– Вообще-то, его рекомендуется подавать охлажденным к копченой рыбе, устрицам, крабам, креветкам и блюдам из мяса птицы…

– Но ты же, крабов не предлагал, – логично возразила она.

– Ну, да, как всегда, выкрутилась…

– Марк, мне пора, – она поднялась со стула и сделала попытку вернуться в спальню, чтобы одеться, но он остановил, накрыв её руку своей ладонью.

– Ты спешишь?.. Куда?.. Тебя ждут?

– Да…

– Тот хорёк, что открыл мне дверь твоей квартиры? Кто он?

– Странно, что ты так долго держался и не спросил раньше… Мой мужчина… – она выдернула руку и пошла одеваться. Он остался сидеть на стуле.

Она быстро собралась, придирчиво осмотрев себя в большом зеркале, всё, как обычно, никаких следов… Потом, --">