Татьяна Киселева - Выйти замуж не напасть, как бы замужем не пропасть

работать в дурильник, на днях меня туда доставят. Диагноз – легкое помешательство на почве любви. Реву, реву, как дура целыми днями. Ты как увидишь Галку спроси у неё, я ей должно быть надоела, такой концерт устроила, хотя и меня понять можно. Завтра 31, люди Новый год справлять будут. А что же ждет меня в этот день. Опять слезы? Ведь ты же так и не пришел, и не сказал, где мы будем встречать Новый год.»

 Черт, Сережка, ну нельзя же так в самом-то деле. Почему не сказать прямо, что у тебя какие-то планы. Я ведь все же живой человек, а не говорящая кукла. Мне конечно было бы неприятно знать, что меня в твоих планах нет, но лучше уж так, чем сидеть и ждать неизвестно чего. Не сожрала бы я тебя, если бы ты сказал мне прямо. Хотя все может быть, смотря под какое настроение попал бы. А настроение у меня меняется по десять раз на дню. От беззаботного чириканья и хохота до черной меланхолии - пара секунд.

Как же больно –то, господи! Как больно. Словно в грудь всадили лом и разворотили всё там. Ноет, ноет, болит моё сердечко. Я начинаю тихонько мурлыкать песню. Если, конечно. это можно назвать мурлыканьем, вот это мое завывание вперемежку со слезами.

«То не ветер ветку клонит,

Не дубравушка шумит -

То мое, мое сердечко стонет,

Как осенний лист дрожит.

Извела меня кручинушка,

Подколодная змея!..

Ты гори, догорай, моя лучинушка,

Догорю с тобой и я!»

М-да, и репертуар у меня в последнее время, вот такой весь. То «Рябинушку» пою, то «Черный ворон», то вот «Лучинушка» привязалась, второй день из головы не идет.

Эх, Анька, ничего – то хорошего в этой любви нет. Боль одна и страдания.

«Знаешь, я точно уже дура, ты не пришел, а у меня уже в голове, НЕ ЛЮБИТ, БРОСИЛ, (таким синявкам, как я на вокзале только место.)»

Ну, про синявок, это я конечно загнула.

А так если хорошо подумать, что не бросил, что ли? Спросила же его в последнюю встречу, про Новый год? Что он ответил? Что подумает и при следующей встрече скажет. Ага, после дождичка в четверг, только вот по календарю еще зима. Я встала и подошла к окну. На улице медленно падал снег, кружась и поблескивая под светом фонарей, укутывая землю, мягким и пушистым одеялом. Сейчас погулять бы, слушая как поскрипывает свежевыпавший снежок под ногами, половить ртом снежинки. Всегда любила такую погоду. Я опять вздохнула и вернулась к столу.

«Родной мой, если тебе меня не жалко, хоть ребенка пожалей. Малыш совсем не причем, слышишь. Не хочу, чтоб он был дурачком психическим, а ничего поделать не могу, реву, а ведь слезы в первую очередь на ребенке отражаются.»

Сама дура, о ребенке подумай! Сколько можно выть? Толку то от твоего нытья. Только себе хуже делаешь. Опять давление подскочит. 

А ему, что о ребенке думать, он сам еще ребенок. Шляется вот где-то и в ус не дует. Нет у него еще усов.

Анька, ему еще нет, даже восемнадцати. Салага он Анька, зеленый еще совсем! Ну какой из него отец семейства?  Чем ты думала, когда поддавалась на его шантаж? Блин, ну деревенская же девчонка, прекрасно знаешь, что от таких занятий, дети появляются.

Надеялась, что пронесет? Угу, надо было молока с солеными огурцами попить, может и пронесло бы.

А ничем и ни о чем другом ты не думала. Только о том, чтобы не потерять своего драгоценного Сереженьку.  Ни в Магнитогорск учиться не поехала, ни в Петропавловск- Камчатск - работать, только бы рядом с ним быть. Ну и где он сейчас? А нету! Нету, блин!

«Сереженька, дай мне хоть родить спокойно, а там уйдешь в армию и делай что хочешь. Любишь ко мне вернешься, а нет, так не так больно будет, отвыкну за два года. Прости, что не верю, сомневаюсь в твоей любви, но поверь дороже тебя никого у меня нет, и потерять тебя для меня равнозначно смерти. Я не пугаю тебя, но тебя нет, и я не хочу жить. Я боюсь Сережа. Боюсь, что однажды не вынесу всего этого.»

Бред, сивой кобылы. Вынесешь и будешь жить, как миленькая. Поплачешь, поноешь, и вперед на танки. Вынесешь и не такое! Страшно, конечно. Господи, как страшно - то. Но я все выдержу. Просто - убивает эта неопределенность. Непонятно, чего ждать. Уж бросил бы что ли… Проревелась бы и дальше бы жила. А то вытягивает жилы. Сил нет ни каких.

«Прости меня, солнышко мое ясное, радость ты моя. Как я люблю тебя. Мне порой даже очень смешно становится, я не могу не о чем думать, думаю о тебе и ребенке. А знаешь нам уже четыре месяца, скоро шевелиться начнем, только боюсь слабенький он. Я последнее время замоталась совсем, и аппетита --">