Алексей Чайчиц - Достать со дна черствеющее сердце

Мое настроение часто менялось. Иногда я смеялся и мне даже казалось, что все это – лишние заморочки, ведь я такой классный. Потом вдруг меня начинала пожирать неуверенность в себе и чувство собственной никчемности. Я брошенка, брошенка и тряпка, хожу и ною из-за бабы, какой кошмар, докатился! Признаться кому-либо, чтобы порыдать на чужом плече, я не мог, ведь даже с самим собой объясняться сложно…

Таким я был после расставания с Ханной – полным горя из-за разбитой любви, о которой поют в песнях, хотя никто и понятия не имеет, какова она на вкус.

Глава 26. По ту сторону любви

– Что-то случилось?

– Да… Может, увидимся?

– Конечно, приезжай. Приезжай ко мне, посидим, выпьем кофе, расскажешь.

– Даже не спросишь, что случилось?

– Если ты написал, значит, случилось и лишние вопросы ни к чему. Жду тебя.

Анна всегда ждала меня и в этот раз мое эго хотело, чтобы его согрели, утешили, словно обиженного маленького мальчика. Анна – мой спасительный жилет. Как же прекрасно, что на том конце провода есть кто-то, кто вечно предан и так близок.

Еду в автобусе, смотрю в окно. Я растерян и разбит, но стало немного лучше, ведь можно открыться. За маской сильного и уверенного скрывается обычный человек, который тоже бывает слабым.

Анна встречает с улыбкой.

– Заходи. Что будешь?

– Что угодно.

– Что случилось? Что-то с девушкой?

– Да… Я не понимаю, почему так? Я впервые думал о ком-то, кроме себя. Заботился, переживал… Ни одной мысли о других, все для нее!

– Андрей, мир женщин невозможно понять, мужская логика тут беспомощна. Мы руководствуемся эмоциями. Подозреваю, ты стал таким, от каких обычно уходят в поисках драйва. Ты стал однодневкой, с которыми сам спал, не испытывая любви, оставляя постель холодной после жаркой ночи. Это все те же. Все до одной! Это обратная сторона тебя, прими ее.

Я смотрел на Анну, а перед глазами мелькали слайды из воспоминаний. Она права, все так и есть.

– Как же тяжело это принимать…

– Молодые девушки полны желания страдать. Они подсознательно желают ощущать себя во власти безразличного мудака, во власти запрета, во власти наркотика, который нельзя, но очень хочется. Важен момент, а после – агония из-за его отсутствия. Лишь тогда она может ощутить себя живой. Чему ты удивляешься?

В ее глазах появились блики. Наверное, Анна говорила и о себе в отношении меня. Я все еще не слышал ее крика. Она кричала – я не слышал.

Ночь, уже холодное кофе, на кухне разговаривали два человека, которые любили друг друга, но были по разные стороны смысла. Как говорила моя мама, молодость – время совершать ошибки в любви, о которых потом вспоминаешь с улыбкой. Хотелось бы в это верить.

Анна слушала, а я все говорил, не умолкая. Мне необходимо было высказаться, выплеснуть боль, которая душила и топила меня. Я чувствовал себя, как тонущий из-за пробоины корабль. Экипаж старается вычерпать воду, а ей нет конца. Анна утонула уже давно и теперь вместо того, чтобы спасать себя, пыталась дать жизнь мне.

В ту ночь я смотрел на ее дрожащие руки и мне хотелось полюбить такую, как она, но я не мог – то ли в силу молодости, то ли в силу того, что она видела меня слабым.