Натализа Кофф - Фуллер

Натализа Кофф Фуллер

Глава 1

День выдался кошмарным. Не просто кошмарным, а убийственным.

Я шла, немного сутулясь от усталости и тяжелых пакетов с покупками, с трудом поднималась по лестнице на девятый этаж. Как обычно, лифт в нашей старенькой высотке не работал. И каждый раз, возвращаясь домой, приходилось покорять Эверест, состоящий из лестничных пролетов.

Стоило оказаться на пороге квартиры, как я поняла, что не способна даже пошевелиться, не говоря уже о приготовлении ужина младшему брату-обормоту, которого, судя по царившей тише, дома не было.

Пройдя в комнату, вздохнула и, точно подкошенная, рухнула в любимое кресло, доставшееся нам с братом еще от бабки вместе с крошечной квартиркой «однушкой» на окраине города.

Взгляд сам собой задержался на вещах брата, лежавших на обычном месте: в самом центре комнаты. У младшего оболтуса была вредная привычка, с которой я боролась с детства. Любил мой младший раздеваться в центре квартиры и бросать одежду на пол. За что получал по наглым ушам. Но с привычкой никак не мог расстаться.

Устроив голову на высокой спинке кресла, шумно выдохнула. Глаза сами собой закрылись под тяжестью невидимого груза.

Но спать нельзя! Преодолевая сонливость и адскую усталость, я открыла глаза. Взгляд задержался на ровной стопке ткани, из которой мне, как Золушке, предстояло за ночь выкроить два платья для соседки с третьего этажа. Женщина заказала наряды к грядущим выходным. А я не смогла отказать соседке. Во-первых, Людмила Борисовна была приглашена на семейное торжество, куда еще неделю назад не собиралась. А поскольку Людмила Борисовна до пенсии была директором школы в которой училась не только я, но и мой брат-обормот, то отказать женщине я не смогла. Во-вторых, нам с братом нужны были деньги, которых не хватало. А соседка, пусть не баснословными суммами, но исправно оплачивала мой труд.

***

Мелкое недоразумение появилось на пороге квартиры далеко за полночь. Я только-только собиралась приготовить для себя очередную чашку крепкого кофе, как входная дверь распахнулась, и ушастый обормот, которому всего две недели назад исполнилось восемнадцать, явился во всей своей красе в нашем скромном жилище.

Брат, увидев меня, нахмурился. Закрыл дверь на замок, сбросил кроссовки в коридоре и прошел на кухню.

— Опять не спишь? — догадался Феликс, присаживаясь на табурет.

— И чем же мы были настолько заняты, что не смогли ответить на телефонный звонок? — ответила вопросом я.

Феликс сделал вид, что не расслышал моего вопроса. Поднялся на ноги, достал чашку из шкафа и принялся готовить кофе для меня, бутерброды для себя.

— Исаев?! — вкрадчиво воззвала к совести брата.

Широкая спина моего балбеса, выглядевшего гораздо старше своего возраста из-за высокого роста и крупного телосложения, напряглась. А сам балбес вздохнул.

— Что, мамочка? — фыркнул ребенок.

А как его еще назвать, если он до утра играет в компьютерные игры, днем умудряется учиться в университете, а вечерами где-то бродит, словно медведь-шатун?

— Я надеюсь, ты ни во что незаконное не влез? — прищурилась я.

— Нет, мамочка! — продолжал фыркать вчерашний подросток, а сегодня — уже мужчина.

— Я ведь могу и уши открутить! — пригрозила я.

Угроза, пусть и звучала из моих уст серьезно и с пафосом, была смешной. До ушей, которые я собиралась откручивать в случае необходимости, нужно было бы еще достать. А с моим средним ростом это весьма и весьма проблематично.

Но здесь главное уверенность.

— Даже не сомневаюсь! — подмигнул Феликс, ставя чашку передо мной.

Братишка пристально взглянул на меня, на то, как я пытаюсь безуспешно скрыть зевоту, решительно отодвинул чашку кофе. Сам вновь встал, а спустя пару мгновений передо мной на столе уже стояла чашка ромашкового чая.

— Пей и спать! Вон, уже на тень похожа. Ты себя в зеркале видела? — проворчал мой единственный брат.

— Грозный какой, — все же зевнула я. Прав был Феликс, спать хотелось жутко.

Решила, что лучше встану рано утром, и доделаю всю работу. Лучше, чем сонно ковыряться в выкройках, а потом переделывать на свежую голову.

Выпив чай, потрепала макушку своего единственного мужчины. Тот терпеливо снес все мои телячьи нежности. Даже не отстранился, что радовало. В детстве этот мелкий обормот долго вытирал щеки, если вдруг у меня просыпалась волна --">