Извас Фрай - Гранд Опера́

У меня нет ничего своего в этом мире: ни надежд, ни желаний, ни целей. Всё, что у меня есть – это мой голос – сомнительное счастье и достоинство. И снарядив таким небогатым комплектом, меня вышвыривают с небес; и я оказываюсь здесь. И теперь, я должен жить, не имея ни малейшего понятия для чего.

Моим первым воспоминанием о том утре было то, что я сидел на стуле с чашкой холодного кофе в руках и даже не моргал. Мои уставшие глаза были широко раскрыты – они смотрели на кучу лежащих кто на полу, кто на диване в обнимку, людей: их было шестеро или семеро. Может больше, может меньше. Я их не считал. Но знал: все, кто были там тогда – были моими лучшими друзьями. Скажи, кто твой друг и я скажу, кто ты – ну вот, смотри.

То, что происходило вечером и позже ночью – мне уже не вспомнить никогда. Наверное, было что-то весёлое. Возможно даже такое, что следовало бы запомнить. Но сейчас – уже ничего не важно.

Я не помню, как поднялся с пола. Не помню, как перешагивал через кучу своих пьяных друзей. Я не помню даже: я сделал этот кофе себе сам или он всегда был в моей руке? Ложился ли я сегодня спать или провёл всю ночь, сидя на стуле с этой чашкой в руках, чтобы наблюдать за тем, что всё равно на следующий день забуду?

Мучить себя вопросами – это роскошь для тех, кто оставил настоящие проблемы позади. Когда я осознал, где я нахожусь и что я здесь делаю – меня интересовали и заботили совершенно другие вещи.

Квартира, вроде, была моя; но это не совсем точно. Голые грязные стены, бедная мебель и духота, низкие потолки – всё напоминало мне мой родной дом.

Первым, кто пришел в себя, был мой лучший друг. Благодаря ему я вышел из ступора. Он позвал меня курить на балкон, взял на руки и поставил на ноги. Пока он проделывал всё это, ему приспичило излить мне свои жалобы по поводу непрекращающейся головной боли. Знал бы он, что это – самая меньшая из проблем, что могли у него возникнуть.

По пути к месту для курящих, я заметил, что находимся мы всё же в моей квартире. Вчера вечером, само собой, я никого к себе не звал. Но моим друзьям – приглашение и не требуется. Они могут прийти в любую минуту и устроить дикую пьянку со всеми вытекающими из неё последствиями. Мне всё равно: в квартире и так не осталось ничего, что можно было разбить не без боли в сердце. Всё, что осталось – так это время, которое и нужно было разбить – всеми имеющимися силами и доступными средствами. Так я и дошел до того, что больше всего на свете стал презирать время.

Мой лучший друг сказал:

– Ты выглядишь совсем плохо.

И добавил:

– Что: жизнь, хоть за буй держись, верно?

– Тут подошла бы лучше другая буква.

– И я о том же.

Человек, теряющий сокровенное – теряет всё. А если у меня никогда и не было ничего сокровенного?! Что, если вся жизнь прошла на пустые игры в гляделки с чёрным солнцем?!

– Если честно, то я знаю, что тебе делать.

А что ещё я могу сделать?! Пить жирный кофе со вкусом моющего средства и дымить сигаретами со вкусом слякоти; просаживать родительские деньги. Если мне не хватало чувства реальности, он всегда приходил ко мне на выручку – у него приземлённости хватало на двоих.

– У меня есть для тебя предложение. Если хочешь вылезти из всего этого дерьма и начать взрослую жизнь – рекомендую тебе согласиться.

– Ты же знаешь: я в любом случае слушаю тебя внимательно.

Терять всё равно нечего. К тому же, его предложение может оказаться даже весьма интересным – иногда бывает и такое.

– Работа, – сказал он, вдавливая окурок в чёрное пятно на балконе – настоящее кладбище для курева, – она вытрахнет из тебя всё дерьмо.

– Если ты снова хочешь, что бы я торговал наркотой…

– А ну тихо ты. Никогда я тебе такого даже не предлагал – чего выдумываешь?!

– С меня хватило прошлого раза.

– Ладно-ладно, успокойся, ничего такого я предлагать тебе и не стал бы. Это совершенно легальная и вполне достойная работа. Сам был там, хоть и не долго. Вот, что скажу тебе, дорогуша: работа хоть и не пыльная, зато закаляет дух. В этом можешь на меня положиться.

– А что за работа-то?

– Оператор, – похлопал он меня по плечу, – в колл-центре.

– Ты это серьёзно?! Шутишь, что ли?

– А что такое?! Голос у тебя отличный – вон,