Татьяна Владимировна Луковская - Побег Надежды Кораблевой

Глава I. Рыжий

КИРИЛЛ

Машина медленно, крадучись, вкатила во двор. Дорогой «иномаристый» внедорожник слишком бросался бы в глаза, поэтому для конспирации Кирилл Медный взял на прокат жигули дедушки-охранника.

- На газульку без толку не дави, – напутствовал Семеныч, ревниво поглаживая раритетное авто.

Кирилл давно отвык от «ручника» и немного вспотел от напряжения, а может это просто глупое волнение?  Машина ревела и поскрипывала при каждом переключении скоростей, жалуясь на дерзкого захватчика. Кирилл завертел головой в поисках удобной для наблюдения стоянки. Какая удача – проектировщики, наконец-то, стали в новых районах планировать не только жилые коробки, газоны, детские площадки и мусорные контейнеры, но и парковки! Легко выбрав хороший наблюдательный пункт, Кирилл заглушил двигатель.

Вот он, третий подъезд, а рядом игровая площадка с горками, качелями и низенькими скамеечками. Мамочки и бабули либо монотонно качали коляски, либо сторожили копошащихся в свежем снегу детишек. Нужной мамы с дочкой среди гуляющих не было.

Кирилл нервно гонял за зубами жвачку, если бы курил, наверное, затянулся бы. Каждый раз, когда открывалась дверь подъезда, он вздрагивал и приникал к стеклу. А дверь работала почти без остановки, выпуская жильцов: военной выправки пенсионер с бойкой лайкой, скрюченный парень с зажатым в руке телефоном, старушка с напыщенным шпицем, мальчик лет десяти с ледянкой, молодая мамочка в голубой куртке с вертлявым «кульком» в руках… Стоп! Мамочка в голубой куртке! Надя? Сердце глупо зачастило.

Она немного изменилась, лицо покруглело, черты стали мягче, но все такая же красивая, с прямой спиной балерины. Из-под шапки с шаловливым бубончиком выбивались тёмно-русые пряди. Надя улыбнулась и приветливо помахала рукой соседям, торопливо подошла к детской площадке (она никогда медленно ходить не умела) и поставила «кулек» на землю. Но тот, опасно зашатавшись, упал на попу. Надя наклонилась, что-то заворковала, стянула с «кулька» капюшончик, под ним оказалась головка в розовой шапочке с таким же озорным бубоном, как и у мамы.

Надя попыталась водить дочку за руку, но та была крайне своенравна (вся в отца) и норовила вырваться на волю. Молодые мамы окружили Надежду, показывая что-то в телефонах, наверное, фотки. Надя отвлеклась, и девочка тут же, уверенно перебирая ножками, направилась к нарезавшей вокруг горки круги лайке. «Вот что за мамаши пошли, уткнутся в смартфоны, а дети…» Кирилл уже готов был рвануть к площадке, но пенсионер-отставник первым подхватил ребенка на руки, не давая глупой лайке его обнюхать. Надя подбежала к старику, они начали что-то весело обсуждать, как старые знакомые. «А дед-то хвост распушил!» – отчего-то разозлился Кирилл. 

Малышка все тянулась к собаке, до парковки долетел надрывный плач. Девочку спустили ниже и дали погладить мягкий бок лайки, собака от удовольствия завиляла хвостом, а ребенок задрыгал ножкой. Надя продолжала весело щебетать со стариком. «О чем можно говорить с этим пеньком?»

Почему-то Кириллу казалось, что Надежда будет выглядеть подавленной, грустной, как тогда на остановке, при их первой беседе. Вот из-за потери любимой работы больше двух лет назад она впадала в депрессию, а сегодня из-за потери его, Кирилла, как-то нет. Может потому, что тогда кроме работы у нее ничего не было, а теперь у нее есть Соня; а может у нее и мужчина уже есть? Хотя Терентьев вроде бы докладывал, что нет…

Надо выйти, поговорить… попросить прощение. Но слишком много народу в этот воскресный день толпится у детской площадки. Все эти мамаши, бабки, отставники. Не то, что бы Кирилл трусил, но было как-то неприятно выяснять отношения при посторонних. Что она сделает, увидев его? Подхватит дочь и убежит в подъезд, надуется и отвернется, а может по морде съездит. Да нет, она же такая воспитанная, интеллигентная, дочь актеров и все такое, не должна при всех по морде. Хотя, кто их знает, интеллигентов. Кирилл почувствовал, что ладони стали неприятно липкими от пота. Дожил, взрослый мужик прячется в чужом автомобиле и не может подойти к своей дочери и к… своей женщине. Любимой женщине.

Надя взяла дочку из рук старика, прижала к себе, как самое ценное сокровище, потом поставила на снег и, достав телефон, стала фотографировать: одну, с лайкой, с дедом (дался ей этот дед), с другими детьми, с бабкой и надменным шпицем (этот аристократ погладить себя не --">