Франсуаза о’Лик - Сокровища древнего Искера

ей новый мир под названием «втроём».

Все трое были новичками, но, в отличии от Алисы, мужчины не дёргались и не переживали из-за сомнений и пустяков. Хан спокойно выносил возникающие проблемы на обсуждение, а Наран всегда был готов слегка размять кулаки, если словесные аргументы вдруг заканчивались. По-началу Алиса переживала за исход каждой драки, но потом поняла, что такова дружба ее мужчин, и что после хорошей драки отношения между ними лишь становились крепче. Этих двоих ничто не могло развести в разные стороны… кроме, разве что, самой Алисы.

Но Алисе это было не нужно. Ей нужны были они оба — карие глаза и темно-серые, уверенная улыбка и опасная ухмылка, спокойствие одного и вечный вызов другого. Их разная забота, такие непохожие ласки, сбивающие друг друга темпы словно складывались в один пазл и с самой Алисой превращались в настолько идеальное, настолько безупречное сочетание, что казалось, будто сокровища Искера, Луна Хана и тройственные союзы предков Нарана — всё это было создано с одной только целью.

Обьединить этих троих, потому что только вместе они были подобны алмазу — красивому, ценному, с опасно-острыми гранями. Идеальному, во всех отношениях, сокровищу.

И Наран стоял на страже этого сокровища. Он был доволен восторженными настроениями Алисы. Он чувствовал, что она очарована ими двумя, их жизнью, их свободой. И ему хотелось подарить ей ещё больше эмоций, ещё сильнее вскружить ей голову запредельными удовольствиями. Они с Ханом словно снова стали мальчишками, развязывая драку по любому поводу, с трудом разделяя Алису на двоих, но в этом было особое наслаждение для Нарана. Всегда на острие ножа, в секунде от взрыва, в миллиметре от края пропасти он балансировал, раз за разом бросая вызов другу, проверяя на прочность себя и его, заряжая адреналином драки их обоих и выплескивая его потом сладким и тягучим коктейлем на их любимую женщину. Вечное состязание, вечная борьба, вечное противостояние даже в моменты невероятного удовольствия — вот что лежало в основе жизни Нарана.

И только Хан мог быть идеальным соперником своему другу — каждый день и каждую минуту — полностью разделяя с ним чувства к Алисе и находясь в вечном конфликте по способам их выражения. Только Хан умел смягчать, сглаживать и усмирять своего напарника. Только Хан мог дать Нарану достойный отпор. Он дрался с ним — словесно и физически, на глазах у Алисы и за ее спиной, дрался честно и дрался подло, но каждый раз по одной и той же причине.

Его Спутница и ее счастье.

Хан по-прежнему считал Алису больше своей, чем их. Пусть они делили ее ночью и делили днём, но… Но она — его Спутница, его, и этим всё сказано. Он разделял в своём сердце дружбу с Нараном и любовь к Алисе, он не мог, как его друг, смешать всё в одно — по той причине, что это были совершенно разные категории для него. Но многолетняя дружба и любовь под знаком Луны были одинаково важны. Он уже не думал о том, что однажды Алиса отвергнет Нарана, но допускал, что однажды Наран уйдёт сам — к кому-то другому, кто даст ему ещё больше накала страстей. Но и тогда, Хан знал, его Спутница будет с ним и будет счастлива. Потому что ее для него выбрала Луна, а она не ошибалась ни разу на протяжении многих сотен лет. Уверенность в будущем была значима для Хана, делая его сильнее уже сегодня, позволяя ему крепко стоять на ногах и удерживать рядом двух важных для него людей.

Поэтому он, не раздумывая, купил снова три билета на самолёт из Китая в Монголию. Он хотел познакомить родных со своей Спутницей и хотел показать ей те места, где выросли он и Наран. Хотел увидеть ее глаза, когда перед ней раскинутся цветные шатры кочевников, хотел услышать ее восторженный голос от красот бескрайней степи, хотел почувствовать ее трепет при знакомстве с могучей ордой дружелюбной семьи.

А потом, после вереницы этих событий, он хотел мягким поцелуем разбудить Алису, усадить ее на лошадь и ускакать вместе с ней — далеко, туда, где горизонт подернут дымкой на рассвете, туда, где воздух дрожит под розоватыми лучами восходящего солнца, туда, где можно услышать только крики птиц в вышине и шелест травы под ногами.

И, конечно, там их скоро нагонит Наран, загнав свою лошадь и, как разбойник с большой дороги, заставит их остановиться.

Где-то там — среди бледно-зелёной травы под прозрачными облаками на голубом небе — Хан бросит широкий плед с древними замысловатыми узорами и повалит на него --">