Дана Стар - Девочка бандита

Соски под гнётом двух раскалённых чёрных углей стали твёрже бетона, а в лепестках ещё никем не сорванного цветка вдруг покалывает до мучительного дискомфорта.

Неужели меня возбуждает атмосфера опасности и жёсткая хватка плена грубых рук? Что напоминают мне руки беспощадного мясника?

Он ведь преступник. Страшный человек. Убийца, не знающий ничего светлого. И от его прикосновений и сжигающего заживо взгляда я начинаю возбуждаться? Бред. Патология. Это так стресс на меня так влияет? Я начинаю путать возбуждение и страх. Я просто схожу с ума. Я себя не узнаю, не понимаю. Я теряю голову, когда нахожусь с НИМ рядом.

Гектор смотрит на меня сверху вниз, прищурившись. Не моргает. Жжёт насквозь. Он выше меня на три головы, я поражаюсь его объёмам и нечеловеческому росту. Про конституцию тела вообще молчу. Ни дня без качалки. Завидные мускулы, потрясающие пропорции фигуры, пресс как броня танка.

Олимпийский бог. Но лишь телом. Потому что в душе он порочный демон.

Я едва успеваю вдохнуть, бандит грубо тянет мои волосы на себя, как за поводок, заставляя меня встать на носочки, мысленно заскулить.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… — панически шепчу я сдавленным шёпотом, будто молюсь перед смертью. Как будто ударит сейчас. По стене расплющит, превратив в ничтожное воспоминание. Власть и сила ощущается в каждом его уверенном, устрашающем движении.

Одной рукой он властно держит мои волосы, второй — хватает за шею. Его ладонь горячая, слегка шершавая и огромная. Как две мои. По коже несётся лавина жара. В комнате становится как в пекле. Этим действием бандит явно даёт мне понять, что отныне я — его трофей.

Он страх на меня нагоняет, играет, забавляется. И страшно, и сладко становится одновременно. Я мельком смотрю, как его мощный бицепс напрягается, в два раза увеличиваясь в размере, когда он крепко держит меня в тисках. Это не рука. Нет. Кусок суперпрочного мрамора какой-то.

Я забываю собственное имя и проваливаюсь в пропасть, когда мужчина вдруг ослабляет давку на шее. Рука перемещается на моё лицо. Бандит трогает меня. Гладит, примеряется к новому приобретению, будто оценивает на ощупь товар на витрине, при этом загадочно хмурится. Сильно хватает за подбородок, пальцами надавливает. Скользит ими вверх, к губам…

Тук. Тук. Тук. Моё сердце на запредельной скорости вколачивается в рёбра. Я не знаю, что творю. Действую на инстинктах выживания. Я несмело обхватываю губами его большой и толстый палец. Начинаю его сосать. Как умею. Втягиваю в рот, скольжу по нему языком, старательно вылизываю. А у самой щёки от стыда полыхают, будто на солнце обгорели. Боже, что я творю? Я должна понравиться бандиту, должна воспламенить в нём сумасшедшее желание. И делать всё, чтобы стать интересной и желанной для него.

— М-м, какой смелый ход. Что, не терпится в рот взять?

Я застываю. На ресницах скапливаются слёзы. Губы начинают дрожать и пульсировать, а смелость вдруг куда-то улетучивается. На языке расцветает его уникальный вкус. Тяжёлых сигарет. Дорогих духов. Мускуса. Убийственный микс.

Нет. Не смогу. Лечь под зверя. Слишком он страшный. И о чём я только думала, когда переступила порог его владений?

Опасный взгляд главаря скользит ниже. На мою обнажённую грудь. Хищник облизывается. В черноте радужки вспыхивает красное пламя. Я понимаю, бандит завёлся не на шутку. Он возбуждён.

Чертовски сильно. Я боюсь опустить голову ниже, чтобы увидеть его стоячий член. Но я знаю, что он уже направлен на меня штыком, восстал в полной боевой готовности взять своё. Иначе почему мужчина смотрит на меня так алчно, будто собирается в клочья порвать? Его энергетика вопит сама по себе. Он жаждет взять меня всю. Опробовать, посмаковать каждый миллиметр юного тела. Затрахать, отжарить, опорочить столь редкий трофей по полной программе.

Я закрываю глаза на несколько секунд и отчего-то невольно погружаюсь в воспоминания нашего разговора, который состоялся два часа назад.

— Что тебе надо от меня? — грозно спрашивает он.

— Мне нужна ваша защита. Еда. И дом.

— Не жирная ли заявочка? — усмехается, обнажив белые-белые зубы. — А лет тебе сколько?

— Девятнадцать.

Пауза.

— Почему не убили? Могли бы добить… Когда нашли меня в грязной луже с воспалённой рваной раной. Или бросить. Чтобы руки не марать. Мне недолго оставалось. Вы передумали?

Он мается. Нервничает. Будто умалчивает что-то важное или врёт.

--">