Николай Владимиров (Atta) - С голубого ручейка

однокурсников я был первым, кто об этом узнал.

Наш дворец науки стоял не то, чтобы далеко от метро — но не так уж и близко. Минут двадцать пешего хода, или те же двадцать минут на автобусе. Только не напоминайте, что автобус движется несколько быстрее пешего студента. Просто, пока этот автобус на остановке прождёшь, да пока он приедет, и пока в него влезешь — те самые двадцать минут и проходят. Да и не слишком приятно, когда пассажиры набиваются в этот автобус, словно селёдки в бочку. Словом, если время и погода позволяли, я старался ходить пешком. Разумеется, не по полному шума и гари проспекту, а по идущей параллельно тихой улочке, которую разведал ещё в первый год своего студенчества.

Так и в тот раз. Раннее утро, а погода такая тёплая, что казалось — лето решило задержаться ещё на несколько дней. Ночью прошёл дождь, тротуары черны от воды, а дышалось до того легко и свободно, что идти никуда не хотелось — так прогулял бы весь день. Мне и оставалось-то перейти по «зебре» через проспект — а на той стороне стеклянные стены нашей almamater примут меня в свои холодные объятия.

Как вдруг, около светофора меня изо всех сил шарахнули по плечу. Поворачиваюсь — стоит рядом весёлый Миша, в новёхоньком светло-коричневом костюме, слегка помятый и явственно пахнущий спиртным.

— Здорово, Толян! — завопил он чуть ли не на всю улицу.

— Привет! — потёр я ушибленное плечо. — Ты чего, сдурел?

— Извини, слушай! — Миша улыбнулся аж во весь рот. — Дочка у меня родилась! Представляешь, Толян? У меня — и вдруг дочка. Вчера вечером, понимаешь!..

— Поздравляю! — протянул я руку.

— Спасибо! — расчувствовался Миша. — Ты уж извини, что я тебя так…

Честно признаюсь, в тот момент я слегка растерялся. Понимаю, что у человека радость, что от счастья он сам не свой и весь мир любить готов. Но в то же время, кто он мне? Так, приятели-однокурсники, в перерыве между лекциями в коридоре постояли, позубоскалили, профессоров, да девчонок обсудили… Тут Миша и говорит:

— Слушай, Толян! Раз уж такое дело, надо нашим ребятам… В общем, отметить надо, как полагается. Всех приглашаю… Ну, и тебя заодно.

Мне бы вежливо, но твёрдо отказаться, сославшись на какие-нибудь неотложные дела, которые непременно найдутся, если как следует поискать. Сейчас я так бы и поступил, не раздумывая. Но в ту пору отстаивать свои интересы, да ещё и за счёт чьих-то чужих мне ещё только предстояло научиться. А тут у человека радость, да и парень он, повторюсь, в общем-то, неплохой. А как на экзамене выручил!..

Словом, к институту мы пришли, словно закадычные приятели. Разве что, не обнявшись, как те его друзья-десантники на фото. У крыльца уже собрались наши ребята и девушки, и Маши буквально оглушил их радостным воплем.

Тогда, как и сейчас, неподалёку от нашего дворца науки было полным полно маленьких кафе. Полная, накрашенная, обвешанная фальшивым золотом тётка, владелица одного из них, явно не ожидала такого количества посетителей в столь ранний час. Это не помешало ей быть готовой к любим неожиданностям — три стола составили вместе, выставив вино и водку с подобающей закуской. Миша, как виновник торжества — во главе, в центре всеобщего внимания. А как пришло время выпить по второй, так и вовсе, всех обошёл, с каждым чокнулся, а то и обнялся, от каждого приветствие выслушал…

Ну а я, под шумок, да и в сторону. Дела до меня никому нет, все заняты Мишей. Разве что сам счастливый отец Миша был готов в это утро любить весь мир — и я не был исключением:

— Толян, ты куда?

Пришлось объяснить, что у меня дела. «Извините, рад бы ещё посидеть, желаю приятно провести время…».

— Нет, Толян! Ты послушай — дочка у меня родилась. Представляешь: у меня — и вдруг дочка…

Я и опомниться не успел, как обнаружил в руке стаканчик, налитый на два пальца. Нет, я не растерялся. Даже произнёс короткую речь о том, какая замечательная у Миши родилась дочка, как я за него рад, и как им обоим желаю счастья. Миша аж прослезился с пьяных глаз.

— Спасибо, Толян!

Затем поднёс стопку к губам, делая вид, будто пью.

Наивный.

— Толян, ты чего? — Миша не поверил собственным глазам. — Ты меня уважаешь?..

Объяснил, что уважаю и даже очень — но пить эту пакость не стану.

— Толян, да ты!.. Если не пьёшь — значит, ты меня не уважаешь. Значит, и дочку мою не уважаешь, и семью мою тоже… Да знаешь ли ты, кто ты после этого?..

Не стану рассказывать, что было дальше. --">