Янка Рам (Янка-Ra) - Безбашенная

Рам Янка Безбашенная

Пролог — Моё новое чувство

Моё новое чувство.

Оно возникло, когда он сдался. Не мне. Просто сдался.

Внутрь меня словно поместили воздушный шарик и накачали. Он давит на мои легки, не позволяя им полноценно раскрываться. Всё время чувствую удушье. И оно так навязчиво, что я не могу сосредоточиться на чем-то другом.

Что это?

Иду от остановки до работы по заснеженному тротуару. Снег хрустит под ногами.

Новое чувство…

Пытаюсь с ним экспериментировать, направляя свои мысли в разные сферы. Ослабевает, когда я полностью открываюсь ему и позволяю течь.

Интуитивно нахожу в плеере нужный трек для резонанса. Пикник — Египтянин.

Я свободна, да! В том числе и от почвы под ногами!! Пьянящее головокружительное падение вниз. Ты тоже летишь, Зверь мой?… Встречного ветра тебе!

И я наконец-то вдыхаю полной грудью, от ударной дозы кислорода моя голова кружится и губы растягиваются в пьяной улыбке!

Это наполняет каждую мою клеточку. Сердце трепетает… Это очень сильно! Пытаюсь зафиксировать это состояние, чтобы знать, как возвращаться к нему, при желании. Мне нужен якорь. И я ищу, ищу …

И вдруг внезапно он возникает.

Аронова больше нет, я свободна. Абсолютно!

Он есть, конечно! С ним все относительно в порядке. Он работает, он курит, молчит…

Но его больше нет.

Это так болезненно сладко, это чувство потери. Сладко, да. А почему? А потому что я могу сломать его решение в любую секунду. Взмахнуть крыльями и падение снова превратиться в полет. Но там, подо мной еще такая глубина!! И пока мне хочется врезаться со всей дури в те камни, что лежат на невидимом дне ущелья. Мне любопытно, что я почувствую в тот момент. И я не делаю логичного — не "распахиваю свои крылья".

— Доброе утро.

Охранник кивает мне в ответ.

И в первый раз я сама выбираю лифт, а не лестницу. Всего-то второй этаж… Но мне хочется добавить немного накала в моё новое чувство, пусть оно подчиняется мне.

Я помню его эмоциональный срыв в этом лифте. И пока я пять секунд еду до второго этажа, мою голову кружит от воспоминания вкуса его эмоций.

Выхожу у ресепшена. Там, на диване, мой заспанный Чеширский кот.

— Женька… — улыбается он.

Молча сажусь к нему на колени, втыкая один наушник в ухо. Внимательно смотрю в глаза. Чеширская улыбка постепенно исчезает. Остаются только его глаза и мои глаза. Приближаю свои, пока его не растекаются…

Чувствую, как музыка течет и сквозь него теперь тоже.

— Будто я египтянин… — шепчу ему я синхронно с текстом. — И со мною и солнце и зной… и царапает небо когтями… легкий Сфинкс, что стоит за спиной! Будто я…

Его глаза медленно моргают.

Прижимаюсь губами к его скуле. Песня заканчивается.

— Отомри, — забираю наушники.

— Ууух… — ошарашенно выдыхает он. — Чего это было?

— Сеанс утреннего полета.

— Спасибо…

— Чеширский, — шепчу ему на ушко. — Достань мне косячок…

— Аха! Обалдела? — начинает хихикать он. — Аронов меня закопает.

— Он занят закапыванием себя, — улыбаюсь я Ожникову. — Достанешь?

— Нет. Маленькая ты еще.

— Жадина! — со смехом тискаю его щеки с ямочками. — Я ж всё равно достану.

Чувствую на себе тяжелый взгляд. Облокотившись спиной на косяк Аронов безэмоционально и рассеянно смотрит на нас.

— Женя, зайди ко мне, пожалуйста.

Смотрю на часы.

— У меня люди придут через пять минут.

— Я тебя долго не задержу.

Встаю с колен Чеширского.

Захожу за Ароновым, прикрывая плотнее дверь.

Он открывает окно достает сигареты…

— Я сегодня уезжаю, Жень.

— Счастливого пути, Олег.

— Это не всё. Я хочу, чтобы ты знала… Я уезжаю не один. С… другой женщиной, — ему очень тяжело даются эти слова.

С другой женщиной?… Навешиваешь камней, чтобы долететь до дна побыстрее? Думаешь — БАХ!! — и всё?

Увы, мой Зверь, увы. Полет будет головокружительно долгим. Мы выбрали с тобой бездну, разве ты не помнишь?

— Не хотел бы, чтобы ты восприняла это как измену. Поэтому ставлю в известность.

— Измену? В любви можно изменить только самому себе…

Его взгляд застывает в пространстве между нами.

Обнимаю его еще раз. Не двигаясь позволяет мне это. Ощущения от него такие, словно он стянут в самой жестокой бандажной вязке. А мне хочется напомнить ему, что он тоже свободен. Внутри меня нет боли, которая могла бы сковать --">