Ольга Горышина - Новогодние истории

родному. Мне на нем спокойно, как и нашему сыну. Шаг, два, три… Муж бережно опускает меня на кровать поверх покрывала, будто боится разбудить. Нет, я не проснусь от нашей новогодней сказки. Не сейчас…

Наши губы вместе, наши руки врозь… Мои ищут спину, его уже отыскали грудь…  Дышать в унисон не выйдет, я уже задыхаюсь… Пальцы гребнем входят в пышную шевелюру, приподнимают коснувшиеся моего живота пряди. Нет, нет, нет… Стрелки спрятанных в груди часов завертелись, как ненормальные. Хватаю мужа за плечи, тащу к себе, пока не захлебнулся моим желанием. В его груди барабанная дробь. А во мне все замерло в ожидании чуда, и оно врывается в меня, осыпая искрами бенгальских огней. Они обжигают все сильнее и сильнее, и я топлю свой крик в пахнущих сосновым лесом волосах.

— С Новым годом, любимая…

Лешка поднимает голову. В его глазах, точно в двух елочных шарах, отражается весь мой мир.

— С Новым счастьем, любимый, — отвечаю с хрипотцой.

Нет, оно не новое. Оно хорошо забытое старое.

Первое января. Темно. Тепло. И маленькие ручки снова сцеплены в крепкий замок под моей грудью. Его не разорвать. Никогда.

Вытягиваю руку — так и есть, подушка пуста. Приподнимаюсь из межподушья, чтобы перебраться на половину мужа. Мне кажется, она еще пахнет хвоей, хотя в воздухе уже витает запах жареного. Надо потушить пожар, пока тот не перерос в настоящую ссору.

Веду бедром и получаю свободу. Кирюша ворочается, шепчет “мама”, но потом все же закидывает за голову руку на отцовский манер и спит дальше. Моей одежды нет, осталась на диване… И футболки мужа нет, он был в рубашке… Хватаю с его полки чистую. Натягиваю аж до половины бедра. К мирному урегулированию конфликта готова!

Собираюсь идти на кухню. Не так чтобы бодро, но и не на носочках. И что же вижу?

Елка не горит. Но в зале не так уж темно, чтобы не увидеть, как муженек тащит с тарелки последний кусочек шоколадной колбасы. Хоть бы оделся для приличия...

— Вот что тебе не спится?! — раздается из темноты недовольное шипение. — Стырить колбасу по-тихому не даст!

— А я что-то говорю?! — не то что не злюсь, а почти громко радуюсь я.

— Ты так смотришь, что все без слов ясно!

Сажусь на соседний стул. Начинаю чистить мандарин. В темноте желтых пальцев не видно, вот и отлично!

— Когда он пришел? — спрашиваем почти в унисон.

Выходит, оба проспали ребенка.

— Временная победа, это тоже победа, — вздыхает Лешка и подносит к моему раскрытому рту последний кусочек шоколадной колбасы. — На будущий год, по твоему совету, куплю оловянного солдатика.

Жую, потому ничего и не говорю. Зато думаю многое: что стар, что мал, одного поля ягода. Но такой ночи я и год согласна прождать. Любовь десятилетней выдержки имела сказочный вкус. А через год только слаще будет.

— С Новым годом! — отвечаю, прожевав.

Родительство, как шоколад, порой горчит, но не любить его невозможно. А сказки на то и сказки, чтобы не так часто случаться, как нам бы того хотелось. И все же Дед Мороз существует...

КОНЕЦ третьей истории

Конец

--">