Алина Знаменская - Русская наследница

Алина Знаменская Русская наследница

Глава 1

Катя просто уверена была, что это шутка. Идиотская шутка кого-то из бывших одноклассников. Было у них в классе несколько типов, способных так пошутить. Но кто именно? Маркелыч давно отец семейства, и жизнь его скрутила так, что у него времени не осталось на выдумки. Гусев находится в служебной командировке в Чечне. И ему-то как раз не до подобных шуточек. Мог, конечно, так приколоться Герка, но Герка сидел.

— Должен с прискорбием сообщить вам, госпожа Щебетина, что господин Юнин скончался от сердечного приступа.

Мать с миксером в одной руке и с кастрюлей в другой появилась в дверях. Ей показалось, что дочь что-то странное мелет по телефону.

— Опять балуются?

Наконец Катя положила трубку. Вопрос матери остался без ответа.

— Ты что — язык проглотила? Кто звонил-то?

Катя села на диван, потом зачем-то сбегала в комнату отца, вернулась и села на прежнее место.

Старшая сестра вышла из ванной с чалмой из полотенца на голове.

— Что-то случилось?

Даша последнее время стала склонна к ожиданию плохих новостей, и поэтому ошарашенный видок сестры не застал ее врасплох.

— Звонили из Америки, — проговорила Катя, с удивлением прислушиваясь к собственным словам. — Сказали, что Славка Юнин умер.

Несколько секунд все молчали. Катя почему-то отметила, что Даша становится похожа на мать. Ее некогда тонкая фигура потеряла форму, размылась. Начала полнеть. И все же черты лица от этого не пострадали. Вот сейчас Дарья подняла свои бровки домиком, глазищи распахнула. Скорбящая мадонна, да и только. Удивительно, как Даша помнит всех одноклассников младшей сестры.

— Из Америки? — переспросила мать. — А почему именно тебе звонят?

— У него больше никого не осталось… — вместо Кати прошептала Даша. У нее уже давно дружно бежали слезы. — Бабушка-то давно умерла…

Катя внимательно наблюдала за матерью и сестрой. Поверили. Судя по их реакции — все возможно. Может быть, ее никто и не разыгрывает? Получается, что Юнин и правда умер.

У него был врожденный порок сердца, это все знали. Когда мальчишки толпой ходили в военкомат, Славка оставался на уроках с девчонками. В армию его так и не призвали. Нет, все-таки — чушь! Они же такие молодые! Осталось одно: это он сам так мог подшутить над ней. Вот именно: тест на жадность!

— Согласно завещанию господина Юнина, вы являетесь его единственной наследницей…

Ну конечно! Шутник… Хорошо хоть она не повела себя как последняя дура, не закричала в трубку: «Вылетаю немедленно!»

Она прежде всего сказала, что считает подобные шутки идиотскими. А потом добавила, что даже если, не дай Бог, это все правда и Славка Юнин в свои тридцать лет только и делал, что думал о смерти и поспешил составить завещание (лично она от всей души желает ему доброго здравия), но ежели все-таки это случилось и он завещал ей, Кате, все свое добро, то ей от этого ни жарко ни холодно. Где она, Катя, а где — Америка? Прилететь она все равно не сможет, потому что деньги на билет ей придется собирать по всему городу, а свободных денег сейчас ни у кого нет.

Когда она все это изложила, на том конце провода промычали что-то по-английски, а затем на ломаном русском пообещали позвонить еще.

…Мать, глядя на Дашу, тоже заплакала. Слеза скатилась по щеке и капнула в тесто для блинов. Обе смотрели на Катю с сочувствием и осуждением одновременно. Почему, мол, ты-то не плачешь, не присоединяешься? Кино!

Катя хмыкнула и показала матери на место рядом с собой на диване. Та села.

— Мам, ты еще не все знаешь, — проговорила Катя, прислушиваясь к собственному голосу. — Дело в том, что все свое состояние, а оно, по словам звонившего, немалое: руководство компанией, счет в банке, две квартиры — все это якобы Юнин завещал… мне.

— Любовь! — выдохнула мать.

— И ты теперь… уедешь в Америку? — В глазах сестры было отчаяние. Будто она, Катя, в «горячую точку» собралась, на подвиги.

— Эй, вы обе! На сериалах вскормленные! — строго прикрикнула она. — Неужели думаете, что это может быть правдой? Да шутка это! Очередной привет Славки Юнина. Вот увидите, явится на днях с цветами.

Мать обиженно засопела.

— А ведь как он любил тебя, — с робким упреком вспомнила Даша.