АlshBetta - Русская [СИ]

Его тон не нравится девочке. Эдвард может поклясться, что сейчас, именно в эту минуту, она хмурится.

— Еще рано…

— Одиннадцать, Карли.

— Вот видишь, я же говорю: рано.

— Голди тоже так считает? — невозмутимо интересуется мужчина. И попадает в цель.

— Не звони ей! Нет! — тут же причитает она, быстро-быстро произнося слова, путая их и наверняка крепко сжимая пальчиками трубку. — Дядя Эд, пожалуйста, ну пожалуйста, не звони ей! Она все равно не заставит меня спать!

Упрямая, ну конечно. Такая же, как и Эммет. Она действительно его дочь. Триста процентов.

— Ты хоть в кровати? — смягчаясь, спрашивает Каллен. Прислоняется спиной к стене рядом с окном, задумчиво глядя на полыхающий от обилия в нем ночной жизни Лас-Вегас. Стенды с рекламой, то загораясь, то потухая, цепляют взгляд.

— Ага…

— И ты будешь спать к тому моменту, как мы приедем?

— Ага…

Она опять хихикает. Нежно-нежно, по-детски. А на заднем плане слышится шелест бумажных страничек.

— Что ты читаешь, малыш? — в ожидании ответа Эдвард прикидывает варианты. «Маленький принц», «Братья львиное сердце», «Малыш и Карлсон» (откуда и кличка Карли — «малыш») — все прочитано. Она глотает книги как книжный червь, а не маленькая девочка.

— «Старик Хоттабыч».

Не угадал. Неожиданно.

— И что, зубы зрителей цирка уже стали золотыми?

На миг девочка затихает. А потом поспешно бормочет:

— Не рассказывай мне, так нечестно! — и опять хмурится. Даже по голосу слышно.

— Ладно-ладно, — Каллен идет на попятную, мотнув головой, — тогда дочитывай главу и ложись спать. Завтра с утра у нас много дел, помнишь?

— Да, дядя Эд, — вздыхает, окрыленная добрым напоминанием о грядущем дне «покупок-закупок», — спокойной ночи.

— Спокойной ночи, малыш, — с нежностью отвечает племяннице Эдвард. И широко-широко, с искренней любовью к этому черноволосому созданию улыбается.

* * *

— «Цезарь». Без анчоусов.

Официант кивает, принимая заказ. И уносит меню, удаляясь в сторону кухни. Эдвард же, поудобнее расположившись в своем кресле и настроившись на долгое ожидание — полчаса как минимум, — лениво просматривает почту в смартфоне, ожидая, когда салат будет готов.

Ни Эммета, ни Белоснежки (иную кличку не позволит дать цвет кожи), конечно же, возле бара давно нет. Ему понадобилось десять минут на разговор с Каролиной, а их уже и след простыл. Искать не стоит — во-первых, бар большой, а во-вторых, на соседней улице, делая неплохие деньги, сдают номера на час. Поэтому остается только ждать. Эммет в курсе, что без него Эдвард не уедет, а потому в заведение совершенно точно еще зайдет.

Никаких стоящих писем, кроме отчетов по продажам и диаграмм о планах на следующий финансовый год. Деньги, которые бесконечно требуют внимания, совещание, где нужно обсудить, решить, дополнить, утвердить… ничего нового. И еще сто лет ни нового, ни интересного ни в чем этом не будет. Будь его воля, Эдвард бы и вовсе занимался только «делами фонда».

Официант приносит салат и приборы, забирая пустые стаканы Эммета на свой поднос. Мужчина намерен оставить телефон в покое и поужинать в относительном, насколько позволяет музыка, спокойствии, как натыкается взглядом на интересное сообщение.

Его отправитель зашифрован, но для него этот шифр особого труда не составляет. Они вместе его разработали.

Патриция Авикс. Двадцать четыре года. Линдос, Родос (Греция) — две фотографии. На одной очаровательная загорелая блондинка улыбается в камеру во время проведение акции «Спасем детей от зависимостей!», а на второй позирует вместе с черноглазым островитянином Андреасом на фоне бескрайнего Средиземного моря. На девушке традиционное белое платье невесты.

В завершении письма всего одна строчка текста: «Моему Алексайо^[1]. Все, что ты сделал, бесценно, Кэйафас^[2]».

— Ты ждешь? — Эдвард едва успевает написать ответ, тоже в одну строчку, как голос Эммета звучит рядом. Брат тяжело опускается в кресло, дернув ворот тесно застегнутой белой рубашки — его напутствия.

Каллен-старший удивленно изгибает бровь.

— Естественно…

— Спасибо, — он расстроен. Нет, он подавлен. И еще больше — зол. Только какой-то странной злостью.

— Эммет, что такое? — осторожно интересуется мужчина.

Тот хмуро смотрит на его салат.