Мария Николаевна Высоцкая (Весна) - Всё изменится завтра-1

нитки, заставляя дрожать уже вовсе не от слез; истерика сменялась окоченением. Мёрзла. Тряслась, но продолжала стоять под дождем. Обнимала себя руками, поскуливая, как собачонка. Мокрое лицо украсили чернила туши, вырисовывая свои безобразные узоры.

Тонкая розовая рубашка вымокла, прилипая к телу, обтягивая то, словно вторая кожа.

Сжала пальцы на предплечьях, впивалась ногтями, чтобы почувствовать боль, но ее не было. Физическая боль словно атрофировалась, полностью перекрываясь душевной.

Как оказалась дома, не помнила. Мозг словно специально выбросил лишние осколки памяти. Очнулась уже в ванной. В ванной же почувствовала присутствие в собственном теле. Открыла кран с ледяной водой, набирая ее в ладони. Окатила лицо, медленно выпрямляясь. Выпрямилась, сталкиваясь с собой лицом к лицу. Из зеркала на нее смотрела затравленная девочка, с красными от слез глазами. Смотрела на себя, вновь и вновь прокручивая его слова. Каждое, с болезненным извращением. Прокручивала, как заезженную до дыр пластинку.

Огляделась, понимая, что это его квартира. Она на автомате приехала в его квартиру. Не свою.

Быстро выбежала из ванны, стаскивая на ходу мокрые от дождя вещи. Снимала, кидая их по своим следам. В спальне вытащила из гардероба чемодан, не глядя скидывая в него свои вещи (какого черта она вообще их разбирала?!), что-то надевала на себя: джинсы, свитер, кроссовки. Молния чемодана застегнулась с раздражающим стоном. Стянула волосы в хвост.

Уже подходя к двери, в личине которой провернулся ключ, замерла, щурясь от внезапно включившегося света.

Артем. Один. Он стоял в дверном проеме с бутылкой виски в руках. Рукава черной рубашки закатаны, слегка обнажая татуировку, замерла на ней взглядом. Залипла.

— Что ты тут делаешь? — металлический, злой голос. Не его. Уже не его.

Качнула рукой, слегка вздернув темно-синий чемодан. Разжала губы, в немой фразе. Как рыба, глотала воздух, медленно умирая. Не ожидала его увидеть, была уверена, что он вообще сегодня сюда не вернется. Еще и один.

— Я за вещами, — разжала пальцы, сжимающие ключи, аккуратно кладя их на столик, — уже ухожу, — сделала шаг.

Стала ближе к нему на шаг. А в ладонях — дикий пожар. В мыслях — вулкан. Хотела его обнять. И плевать, что он говорил, плевать, что сделал, плевать на все. Невозможно разлюбить лишь потому, что тебе нагрубили…а он унизил. Сравнил с вещью, со шлюхой. Он растоптал ее, вытер об нее ноги, словно она половая тряпка. А она жаждет его объятий. До ломоты.

Стиснула зубы, чувствуя, как подрагивают губы.

— Тема, — шепотом, взгляд — в никуда, — что происходит? Вчера все было…а сегодня, — предательски коснулась пальцами его волос, — Прошла одна ночь.

Глаза в глаза. Мимолетный зрительный контакт, обнажение душ. Краткосрочное, почти незаметное. Чувствовала, как он касается ее спины, как его пальцы скользят по щеке. Чувствовала и навсегда хотела забыть эти ощущения.

А потом резкое пренебрежение. Толчок. Почти за дверь.

— Дура, — дикий рев, — я сказал тебе — убирайся, — запал, звучный удар кулака по стене, — пошла вон! — звук бьющегося стекла, к которому быстро помешался жгучий запах алкоголя.

На лестнице послышался шум, гадкий смех. Обернулась, лицезрея Мишку с двумя девками в обнимку. А ее словно нет. Никто ее не видит. Троица зашла в старковскую квартиру, вальяжно хлопнув перед ней дверью.

Вот так просто. В один миг он вычеркнул ее из своей жизни. В один чертов миг.

Продолжение следует…

--">