Юлия Сергеевна Леонова - Двойная жизнь балерины

Пролог

Раз в крещенский вечерок девушки гадали. Мы с лучшей моей подругой Маринкой сидим на полу в моей комнате. На часах девять часов вечера. На полу расстелен плакат, на котором написаны все тридцать три буквы алфавита и цифры от нуля до девяти. Свет выключен, шторы задернуты, рядом с плакатом зажжённая свеча. Наши пальцы, слегка соприкасаясь, лежат на тонком фарфором блюдце, на котором черным маркером нарисована стрелка.

- Дух моей прабабушки приди и расскажи нам всю правду, - начинает Маринка.

Чувствую, как от страха холодеет в груди, и шевелятся волосы на голове. Блюдце начинает медленно скользить по плакату.

- Марин, это ты его двигаешь, - шепчу я подруге.

Маринка отрицательно мотает огненно-рыжей шевелюрой.

- Задавай вопросы, - шепчет она в ответ.

- Какие?

- Любые, - отвечает Маринка.

- Как будут звать моего мужа? - задаю я первый вопрос.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет Максим. Максим это мой одноклассник, в которого я влюблена без памяти.

Блюдце скользит от буквы к букве Д-А-Н-И-И-Л, задерживается оно на букве «И» и дернувшись, скользит дальше.

- Даниил, - шепчет Маринка.

- Бред какой-то. У меня ни одного знакомого с таким именем, - отвечаю подруге.

- Дальше, - торопит меня Маринка.

- Во сколько лет я выйду замуж?

Блюдце скользит к цифре два, а затем к четверке.

- Двадцать четыре, - произносит Маринка.

- Я ж совсем старуха к тому времени буду, - возмущаюсь я.

- Тише ты, - шепчет Маринка.

- Марин, хорош прикалываться.

- Это не я. Не веришь?! На три-четыре одновременно убираем руки. Хорошо?!

Я киваю головой.

- Три-четыре, - произносит Маринка, и мы отдергиваем пальцы от блюдца.

Оно медленно продолжает скользить по плакату еще круг. С воплем «Мамочка» я выскакиваю из комнаты, следом Маринка с такими же круглыми от ужаса глазами. Я протягиваю в комнату руку, нашариваю на стене выключатель, и врубаю свет. Естественно в комнате никого нет. Все! Больше никаких гаданий!

Глава 1

Десять лет спустя.

- Машка, закрой за мной дверь и никому не открывай. Я на работу, - даю напутствие младшей сестре.

Мария на десять лет младше меня и сейчас ей тринадцать. Мы остались с ней одни на всем белом свете. Два года назад наши родители, возвращаясь, домой с дачи попали в автомобильную катастрофу. Мама погибла на месте, папа скончался на следующий день в реанимации. Ни бабушек, ни дедушек у нас не было. Оба детдомовские мама и папа с самого детства были вместе, всегда держались друг за дружку. Выросли. Поженились. Сначала родилась я, через десять лет, когда отец смог найти приличную работу и начал зарабатывать, на свет появилась Машка.

Похороны и поминки я до сих пор вспоминаю как страшный сон.

Мне тогда исполнился двадцать один год. Я только что окончила хореографическое училище, и устроилась на работу хореографом в детскую школу искусств. Мне казалось, что меня ждет прекрасное будущее, любимая работа и, конечно, когда-нибудь моя первая и единственная школьная любовь - Максим обратит на меня свое внимание. Но судьба в одночасье оставила нас с Машкой сиротами, перечеркнув все эти радужные перспективы.

Никогда, наверное, из моей памяти не сотрется день, когда ко мне совершенно отупевшей от горя и отчаяния, нагрянули работники опеки, чтобы забрать Машку и отправить ее в детский дом. Когда я поняла, что у меня хотят отобрать единственного дорого и близкого мне человека, апатия и депрессия уступили место самой настоящей ярости. Я сражалась с этими тетками как львица, защищающая своего детеныша.

- Да, поймите Вы, наконец, - увещевала меня чиновница, - у Вас просто нет средств к существованию. Вы и себя то на такую зарплату не прокормите, где же Вам в одиночку одиннадцатилетнего ребенка поднять.

- Да я скорее на панель пойду, чем позволю забрать у меня сестру, - орала я.

Машка плакала, и цеплялась за меня своими худенькими ручонками.

- Дайте мне неделю, и я найду вторую работу, - умоляла я бездушную тетку.

Но видимо что-то человеческое в ней все же осталось, и

--">