Барбара Тейлор Брэдфорд - Голос сердца. Книга первая

если уж отъезд неминуем, не стоит откладывать его. Уехать нужно сегодня, немедленно, пока она снова не передумала. Ведь это так просто — уехать. Заказать билет на самолет в любом направлении, которое подскажет фантазия, и исчезнуть. Глаза женщины снова отыскали корабль, который был теперь на таком расстоянии, что казался песчинкой. Куда держал он свой путь? В Йокогаму, Сидней, Гонконг, Касабланку? А может быть, в Каир, Стамбул или Марсель? А куда направится она? Это не имело никакого значения и не касалось никого.

Женщина подумала, что кануть в безвестность, как будто она никогда и не ступала на эту землю, было бы вполне в ее стиле. И все же, все же… Сомнения начали терзать ее с прежней силой. «Не будет ли это бегство незрелым поступком?» — спросила она себя. Безусловно, задуманный ею шаг нельзя было назвать иначе, как бегством. Где-то в подсознании все увереннее звучал другой голос: «Ты будешь всегда помнить, что потеряла контроль над собой, и будешь всегда об этом сожалеть».

Она глубоко вздохнула. Как ей поступить? Каковы будут последствия этих поступков? Мысли бешеной чередой проносились в голове. Тяжелые мрачные тучи овладели, казалось, не только небом, но и землей. Прогремел гром. Но женщина была настолько погружена в свои внутренние переживания, настолько сосредоточена на поиске окончательного решения своей проблемы, что потеряла ощущение времени и ничего не замечала вокруг себя. В конце концов она осознала непреложность одного факта: откладывать решение дальше нельзя. К этому ее вынуждало время. И внезапно она сделала выбор: она останется, несмотря на мрачные предчувствия и опасения. Она должна остаться, какую бы цену ей ни пришлось заплатить за это. У нее нет альтернативы. Ее единственное спасение заключается в том, чтобы остаться. По мере того как напряжение нескольких последних часов отступало, жесткие складки у ее рта исчезли, поза стала более расслабленной.

Крупные капли дождя упали на лицо и руки.

— Как будто мои слезы, — тихо произнесла она и вдруг совершенно непроизвольно громко рассмеялась. В этом смехе было освобождение от мучительных сомнений. Слез больше не будет. Она уже отплакала свое. — Какая же ты дура, Кейт, — пробормотала она успокаивающим тоном, вспомнив кличку, которую дал ей когда-то Ник, сократив валлийское имя Кейтлин. Он всегда говорил, что у нее кельтская душа, сотканная из поэзии, мистики и огня.

Она выпрямилась и откинула голову назад гордым и непокорным движением. Ее необыкновенные глаза — не голубые, не зеленые, а какого-то удивительного бирюзового цвета — очистились от поволоки сомнений и страхов, и в них вновь засверкала решимость. Скоро, через несколько дней, когда ее внутренние силы окончательно восстановятся, она отправится в Рейвенсвуд.

Это будет ее первым шагом в неизведанное, началом новой жизни.

За кулисами 1979 год

Смотрите долго на то, что доставляет вам удовольствие, но еще дольше на то, что причиняет вам боль…

Колетт

2

Франческа Эвери давно пришла к выводу, что жалеть о содеянном не стоит, поскольку не в наших силах изменить события, отошедшие в прошлое, и чувства подобного рода не просто бессмысленны, но часто истощают психику.

Однако, открыв входную дверь своей квартиры, она сразу же пожалела, что вернулась в Нью-Йорк без мужа. И даже испугалась… Это чувство было настолько непривычным для Франчески, что она в замешательстве застыла на пороге и вздрогнула, когда тяжелая дверь со Стуком захлопнулась за ней. Гаррисон не хотел, чтобы она уезжала из Виргинии без него. Франческа уехала только из-за обязательств перед благотворительным комитетом, президентом которого она была недавно избрана. Десять дней назад ей в Виргинию позвонила секретарь комитета и сообщила, что возникли непредвиденные сложности с организацией летнего концерта в Эвери Фишер Холл, в связи с чем созывалось внеочередное собрание. Секретарь была убеждена, что только Франческа обладала достаточной властью и связями, чтобы решить все проблемы, и ее присутствие в Нью-Йорке было совершенно необходимо.

Франческа знала, что у Гаррисона другое мнение на этот счет. Годы работы на дипломатической службе отточили его врожденную склонность обходить все острые углы. В присущей ему мягкой манере он заметил, что члены комитета, по его мнению, паникуют совершенно --">