Айлин Даймонд - Сердолик без оправы

Айлин Даймонд Сердолик без оправы

1

В пустыне грезится океан — безбрежный, шумливый, с накатистыми гигантскими волнами, украшенными оборками из белой пены. И как-то забывается, что морская вода на вкус горько-соленая и непригодна для питья.

В тундре думают о тропиках с их роскошной буйной растительностью и обилием экзотических фруктов. И как-то забывается, что реки в джунглях кишат зубастыми крокодилами и весьма ядовитыми змеями. Но чем дальше и недоступнее, тем кажется лучше и привлекательнее.

Так и Аннабел Кловер в свои неполные двадцать все еще мечтала о покорении крутых гор; Мечтала о неприступных вершинах, скрытых в облаках, об отвесных скалах, бесплодных и диких, мечтала о таинственных ущельях и опасных расщелинах.

Эта странная для обыкновенной девушки страсть к хребтам, перевалам и отрогам появилась у Энни (так и только так звала ее мать с самого рождения) лет в семь.

Отец, Ричард Кловер, местный шериф, тогда еще живой и здоровый, как-то преподнес обожаемой дочурке не бриллиант в полтора карата, и не изумруд, и даже не рубин, а обыкновенный камень размером со свой собственный могучий кулак, фрагмент расколотого гранитного валуна. Шериф интересовался геологией не меньше, чем дактилоскопией и патологоанатомией.

Малышку поразила весомость и тяжесть необычного подарка, а еще — вкрапления золотых прожилок и тусклый блеск породы, миллиард лет назад выброшенной на поверхность Земли в потоке раскаленной лавы, а потом отшлифованной великим оледенением.

Отец, которому до гибели от ножа пьяного фермера оставалось всего ничего, успел рассказать Энни про вулканы, извергающие гибельный огонь и черный пепел, затмевающий солнце, про столкновение континентальных плит, от которого произошли все горные массивы на Земле — и азиатские Гималаи, и европейские Альпы, и американские Кордильеры. А потом за окном заверещала полицейская сирена, засверкала синяя мигалка, и шериф выехал на место бытового убийства, чтобы уже никогда не вернуться.

С тех пор гранитный осколок занял почетное место в комнате наполовину осиротевшей Энни. Камень стоял на полке и как обелиск в память о нежном и ласковом отце, и как напоминание о том, что где-то существуют каньоны, перевалы, водопады и ледники.

Энни росла — и с каждым годом желание побывать там, где звезды намного ближе и воздух разрежен и чист, крепло все больше и больше. Стены в ее комнате постепенно заполнялись постерами не с фотомоделями, кинозвездами и поп-дивами, а исключительно с видами колоссальных нагромождений из камней, снега и темнохвойной растительности.

А над кроватью, на самом заветном для Энни уголке спальни, висели два портрета. На одном сияла родная улыбка и звезда шерифа. На другом грустил изможденный человек в черных очках, прославленный альпинист Ральф Макснер.

Его верная супруга и отважная спутница погибла на очередном восхождении, когда камнепад накрыл палатку. Муж уцелел чудом, не получив ни царапины. Другой после случившейся трагедии навсегда оставил бы горы. Но этот поклялся, что во имя жены и назло судьбе покорит в одиночку самые опасные восьмитысячники мира.

Просыпаясь, Энни первым делом смотрела на фотографию отца. Ричард Кловер остался в памяти людей как справедливый и мужественный полицейский.

Потом девочка переводила взгляд на кумира, исполнившего клятву во имя жены. Знатоки и специалисты предрекали неминуемую гибель отчаянному смельчаку. Но он взял все вершины. В одиночку. Имея лишь кошки да ледоруб.

Гордую Джомолунгму.

Суровую Аннапурну.

Норовистую Канченджангу.

Коварную Макалу.

Строптивую Лхоцзе.

Непредсказуемую Чогори.

Гений альпинизма покорял вершины, как покоряют женщин, — дерзко, стремительно и умело.

К девятнадцати годам Аннабел Кловер убедила себя, что только высоко над уровнем моря непременно отыщет своего ненаглядного. Эту мечту в отличие от горных грез приходилось тщательно скрывать.

Джоан Кловер, испытывавшая идиосинкразию к пустячным занятием вроде собирания марок, постеров, значков и банок из-под пива, к горной болезни дочери относилась снисходительно, так как Роквестер находился на довольно приличном расстоянии от возвышенностей и пропастей.

В окрестностях от горизонта до горизонта мирно простирались кукурузные поля. И эта унылая равнина, дающая обильные урожаи генетически улучшенных початков, --">