Александра Торн - Драгоценный дар

подобной ошибки. Она подчеркнула разницу в их росте — в его пользу. Он смотрел на ее макушку. Если только она каждый день не подкрашивает волосы, то рыжий — ее естественный цвет. «Интересно, — подумал он, — а внизу живота у нее волосы такого же цвета?» — и почувствовал, как вспыхнуло его лицо при этой мысли.

— Я прочла ваше досье, — сказала она, — оно производит большое впечатление. Только у меня один вопрос. Почему журналист — обладатель Пулитцеровской премии — хочет руководить таким небольшим провинциальным журналом, как «Техас изнутри»?

Ари не хотелось оскорблять ее, сказав, что считает эту работу синекурой. И будь он проклят, если начнет объяснять, почему больше никогда не вернется к прежней работе — работе журналиста, занимающегося расследованиями. Но солгать он тоже не мог. Врать у него никогда не получалось.

— У меня больше нет карточки АРР.

— Что это такое?

Он застонал про себя. А еще называет себя издателем.

— Это Ассоциация репортеров и редакторов, занимающихся журналистскими расследованиями. Послушайте, миссис… э… Пич, я уже три года не работаю, и у меня кончились деньги. Ваш шеф отдела искусств, Берт Ханраан, сказал мне, что вам нужен главный редактор, — и вот я здесь.

— Вы всегда идете так напрямик, Ари? — На этот раз она правильно произнесла его имя.

— Да. Это часто избавляет от ненужных проблем.

«Избавляет от проблем, как бы не так», — подумала Пич, стараясь сохранять спокойствие и невозмутимость. Она читала в глазах Ари боль так же ясно, как и в глазах своих сыновей, когда они приходили к ней с разбитыми коленками и сердцами.

У нее возникло внезапное желание обнять Ари, крепко прижать к себе и прошептать на ушко те ласковые слова, какими исцеляла она своих мальчиков. Однако она подозревала, что ничто в мире не сможет исцелить этого человека.

Берт Ханраан рассказал ей, что случилось. В машину Ари подложили бомбу. Но в тот день автомобиль взяла его жена. По лицу Ари было видно, что он до сих пор не может простить себе этого.

Отчаяние делало его еще более привлекательным. Пич считала свой брак счастливым, и все же сердце ее забилось сильнее, когда она увидела его в дверях. Ари был высокий, черноволосый и очень красивый.

При таком росте — примерно шесть футов и три дюйма — он выделялся в любой толпе. И плечи у него широкие — как у пловцов. Казалось, его потрепанный, давно вышедший из моды пиджак сейчас лопнет по швам. В этом человеке чувствовалась сила.

Черты лица Ари были совершенны, как у античных статуй. Высокие скулы, большие зеленые глаза, черные пушистые ресницы. Брови изгибались такими правильными дугами, что напоминали крылья чайки, а полная нижняя губа намекала на большие запасы чувственности.

Аристократический нос не позволял назвать его просто миловидным. На его фоне блекли все так называемые голливудские мальчики.

Да, в нем чувствовалась порода. И имя ему шло. Он в самом деле походил на льва с черной гривой, изгнанного из прайда.

Короче говоря, он был мужчиной, за которого можно отдать жизнь. И одна бедняжка уже отдала.

— Вы, конечно, понимаете, что на это место претендуют несколько кандидатов, — начала Пич и сделала паузу.

Любой другой на его месте тотчас принялся бы уверять ее, что лучшей кандидатуры ей не найти, начал бы расхваливать свои достоинства, деловые качества.

Ари ничего не сказал.

Молчание затянулось, и Пич поспешила прервать его:

— Должна вас предупредить, что, хоть журнал и принадлежит мне, я все время в отлучке. Семья, благотворительность, светская жизнь… Я предоставляла прежнему главному редактору полную свободу действий и не вижу причин менять эту политику. Но памятуя о характере вашей прежней работы… Цель нашего журнала — показать Техас с наилучшей стороны. Если вы предпочитаете показывать изнанку — личную, финансовую или политическую, — вы нам не подойдете. Я не потерплю в своем журнале духа «желтой» прессы.

— Я не собираюсь возвращаться к журналистским расследованиям, даже близко не хочу подходить к ним. И буду совершенно удовлетворен беззубыми статейками.

— Беззубые статейки? — вспыхнула уязвленная Пич. — Что плохого в том, чтобы показывать людям светлые стороны жизни?

Лев не укрощен, поняла она с испугом, когда он наклонился к ней так близко, что она могла разглядеть золотистые прожилки в радужке его глаз. И к своему изумлению, обнаружила, что его близость ее волнует.

--">