Георгий Летов - Думы о достоянии

Георгий Летов Думы о достоянии

Думы о достоянии

Текла тихая речка Багорка. Текла, петляя меж возвышенностей и лесов, много лет. Почему она так называлась, никто уже и не знал. По устоявшейся легенде, она, как было принято, являлась народным достоянием. Народ и пользовался всеми ресурсами речки. Он разговаривал с рекой, называя её кормилицей, матушкой, красавицей. Речка одобрительно отзывалась журчанием на перекатах и шелестом камышей, чистой водой и всеми теми дивными существами, которые в ней водились. Веселые стайки мальков резвились на мелководье, разгоняемые плескающейся детворой.

Но шло время. Застой у народа сменился перестройкой. Осилить перестройку народ не смог, и она сменилась демократией. К демократии народ не был готов, и она сменилась новой идеологией — рынком… А речка всё это время бежала себе, ни о чём не подозревая. Какое ей было дело до людских изысков?!

Первая тревога пришла, когда в неё кто-то, в верхнем течении, спустил фенол. Прозрачные волны окрасились в красный цвет. Но так как это было небольшое вливание, речка достаточно быстро с ним справилась. Только небольшая рябь пробежала по её поверхности. Народ тоже ничего не заметил и продолжал плескаться в чистых водах.

Только речка отошла от первого шока, как у людей случилась авария, и из канализационного люка, что располагался недалеко от берега, несколько дней, пока шли согласования и ремонтные работы, в речку выливались продукты жизнедеятельности человека. С продуктами речка справилась бы. Но вот с теми средствами, которые выдумали люди за годы экономического прогресса, речке было тяжеловато. Микроорганизмы напрочь отказывались их поглощать. Они метались от берега к стремнине в поисках чистой воды и не находили её. Пришлось глотать, что было. Речка с замиранием сердца, если бы таковое у неё было, следила за гибелью этих маленьких существ.

Оправиться от аварии речке не дали. Кому-то понравилась идея о прямом контакте речки с фенолом. И потёк красненький ручеёк в речку. Уже постоянно. Микробное население речки сразу поредело. А тут прорвало трубу, к которой присоединён был несчастный канализационный люк. И речка ничего сделать уже не могла. Сама. Ядрёная рябь уже не сходила с её поверхности, в которой не было ничего живого. Зимой сквозь прозрачный красноватый лёд она видела у себя на берегу каких-то людей, называвших себя комиссией, которые что-то обсуждали, жестикулируя руками. А труба всё добавляла и добавляла «пищу» для размышления.

Так и шло время, и текла речка. В неё что-то сваливали, сливали… Она часто видела на своих берегах уже знакомые комиссии. Они так же всё что-то обсуждали, кивая друг на друга. Речка печально смотрела на свою поверхность, где искрились бензиновые пятна и плескались пластиковые бутылки. Мальчишки уже давно перестали купаться в её желтовато-красных водах. Иногда она замечала рыбака, который одиноко сидел с удочкой на берегу и что-то пил из фляжки. Иногда рыбак дёргал свою удочку и вытаскивал нечто, что ещё водилось в её водах. Она не знала названия этому «нечто».

Заглядывать внутрь себя речка боялась. Там, в быстро нарастающем иле, копилось будущее достояние народа — элементы той таблицы, которую когда-то составил Менделеев. Химическое достояние страны. А она, речка, была хранительницей этого достояния. Когда-нибудь, лет через сто, когда народ исчерпает все свои природные богатства, вспомнят и про неё, речку. И начнут добывать ртуть, свинец, марганец и многое ещё чего. И назовут её ещё одним красивым словом — кладовая страны. Спасибо, что сберегла…

Русавкино, январь 2017 г.

Дворовый пёс Бублик

Дворовый пёс Бублик лежал возле зелёного забора и грел под апрельским солнышком правый бок. Желудок его предательски урчал. Псу нравилась его кличка. Съедобная. Так его назвали дети из соседского участка. Они кормили его недоеденными бутербродами с колбасой и сыром. А сейчас их нет — приедут только летом. Желудок выводил звуки фагота.

— Если я сегодня ничего не сожру, завтра урчать будет нечему, — подумал грустно Бублик. Вдруг он заметил в начале улицы движение. В его направлении шёл человек. Голова Бублика приподнялась. Хвост сам собой начал вилять из стороны в сторону. Урчание внутри прекратилось. Глаза впились в одинокую фигуру. По мере приближения этой фигуры хвост Бублика перестал вилять, голова опустилась на землю, --">