Владимир Романович Максименко - Пешка метамодерна

Что это за мир поломанных судеб?

Почему находимся у господа в мудях?

Отчего мрази существуют так долго?

Где этих кощеев запрятана иголка?

Детская наивность и тяга к счастью

Приводят к тому, что попадают в пасти

Всяких уебанов, для которых суд не писан.

Их кистями дьявол рисует кровавые эскизы,

И так страшно и так жутко.

Пускай это закончится хотя бы на минутку.

***

Растормошу её натуру словно клитор

И выверну робкую душу наизнанку,

Ведь когда-то также вывернули мою,

И теперь калека, чувствами избитый,

Излечить пытаясь свою ранку,

Решил уничтожить понятие "люблю".

Тем что правду-матку горькую рублю,

Мол не нужно быть, как малый Данко,

Ведь тебя жадно выпьют будто сидр.

Надо всеми силами изменить судьбу,

И ты не должен плыть, как труп по Гангу,

Решив, что кто-то может быть тебе арбитр.

***

Ты хоть и говно, но я то муха,

Нежно укушу за мочку уха,

И скажу: «Пуська,

Это всё хуйня, не хмурься», -

Затем, сжав твою крохотную руку,

Прошепчу: «Милая, ну что за мука

Нам снова расставаться так надолго,

Отчего нас разделяют эти километры?».

Но ощутив твой поцелуй замолкну,

И пропитаются силой недра

Моей эманирующей любовью души,

Что уже по тебе затосковала.

Только рядом с тобой мне хочется жить,

И я выйду из астрала,

Прекратив ощущать твои губы,

Ну а сила пойдёт на убыль,

И промолвишь с улыбкой: «Скоро увидимся».

Все последующие недели будут бить меня,

Забирая все мысли на мучительную боль,

Но вот я снова плыву к тебе, моя Ассоль.

***

Это маленький мир, а я маленький принц -

Прилетел искать хозяйку, ведь я маленький шпиц.

Я не хочу петь, я хочу лишь скулить,

К чему эти страдания? Господи, окстись.

Нахуй ты поставил мою душеньку на кон,

Нынче я Цирилла – все остальные Дикий Гон,

Всё в мире циклично, и юродивый дон Рэба

Передаст скипетр с державой духовным скрепам.

Думал прикоснусь к тебе, но лишь обжёгся о твой жар -

Зря почувствовал свободу – незадачливый Икар.

И не стану я рокстар, не потому что слишком стар,

А потому что сяду в межсферный бла бла кар.

И поеду в тот мир, где есть вечный Хэллоуин,

Облачусь там в костюм своей полой любви,

Я гигантский желудок – варюсь в собственном соку;

Ничего не меняется, а я всё равно теку.

***

Смакуясь в собственном безумии,

Попал в завесу тьмы,

В забытом храме тот игумен

Сам себе поёт псалмы.

Говорю с собой чаще чем с друзьями,

Попал в объятия одиночества,

Ещё не видно, но ментально ранен,

И могу гордиться только своим отчеством.

В лабиринте собственного гения

Я стал ребёнком Маугли,

Мой дом не город – мой дом прерия,

А там где ныне лишь теряю ганглии.

И варево из комплексов и рефлексии

Уже давно пресытило меня,

Но вырваться из пут я не могу осилить,

Мой мир не чудесен, как настенная сопля.

***

Я вечный жид, я Сол Вайнтрауб,

Жизнь уебала и отправился в нокаут.

Мертва душа, и я скитаюсь, словно драуг.

Мой Аркенстон захватил ужасный Смауг,

И Эребор, к несчастью, боле недоступен,

Как Протагор, теперь я скептик в кубе.

Но, ебучий монстр, я не поддамся,

Для тебя я стану личным Болтон Рамзи.

Я альпинист – взбираюсь по горе Надежда,

Уж сколько лет сражаюсь с болью неутешной,

Мне нет покоя – башку мою ебашит перфоратор,

И каждый раз идёт слеза от фразы – счастливо аллигатор.

***

После дикой ебли

сам с собою

Этот одинокий волк завоет

на луну

От боли, лишь ведомой уму

нарцисса,

Это секрет, как у кота Бориса

из рекламы.

Предстала сцена из забытой драмы

Еврипида,

Утерянная, как Атлантида

из легенд,

Но ныне перед нами лишь клиент

с психозом,

Будто бы мозги занозы

истязали.

***

Я болен, я сломлен,

Душа – камень, и я – голем.

Мне страшно, мне грустно -

В моём сердечке пусто.

Всё ниже и ниже

потолок по утрам,

Всё больше и больше

в моей рюмке грамм.

Бездарный еблан

Возомнил, что он титан.

Бутафорский талант,

И никакой ты не атлант.

Дрочево рифмовки,

Пульсация головки,

Эякуляция безвкусицы -

Дурного ума узница.

***

Боже, если б знал ты, как мне тошно

День ото дня копаться в прошлом,

Заебало рыться в ретроспективе,