Александр Анатольевич Романов - Кажется, я ослеп

Александр Романов Кажется, я ослеп

Тугой напор воды, текущей из крана, постепенно наполнял чугунную эмалированную ванну. От ванны шло тепло, распространяясь лёгким прозрачным паром по всему санузлу. В бурлящей воде отражались блики от лампы освещения и искажённое рябью небритое лицо Петра.

– Горяченькая!.. – многозначительно произнёс он, опустив пальцы в воду. – Хорошо…

Он любил купаться в ванне по субботам, когда можно было, как следует, расслабиться в воде и отдохнуть с кружечкой пенного. Это вам не обычный душ, годный только для опаласкивания, после трудового дня. А ещё больше он любил париться в баньке. Но, какая банька зимой, когда твоя дача в двухстах километрах от дома? Ни какой! Поэтому приходилось довольствоваться малым – горячей водой с хвойным экстрактом и паром, какой уж есть.

Пётр быстро разделся, скинув грязную домашнюю одежду в корзину для белья, и осторожно забрался в ванну. Погрузился по грудь в воду, чувствуя, как горяченькая жаркими волнами, будто руками, обхватывает его прохладное голое тело, как щекочет натоптанные пятки, как ласкает и гладит все интимные места. Подобное удовольствие он испытывал разве что в объятиях жены Светланы, да и то не всегда.

– Хорошо… – вновь повторил он, блаженно откинувшись головой на резиновую подушку, которая держалась присосками за край ванны, словно кошка – когтями за спинку дивана.

Лёжа в воде в полной расслабленности, он минут на пятнадцать-двадцать, по ощущениям, выпал из реальности. Ему представилось, как он лежит на берегу турецкого пляжа, где-нибудь под Солнцем Анталии, наполовину погрузившись в средиземное море, и набегающие тёплые волны омывают его крепкий торс. Возвращаться в суровую российскую зиму не хотелось, но запланированные на ужин отварные креветки с холодным пивом вынуждали не залёживаться.

Как следует распарившись, Пётр встал в ванной и принялся хлопать себя ладонями по груди, животу, спине, ляжкам, и везде, куда мог дотянуться. За неимением берёзового веника даже такая процедура полностью раскрывала все кожные поры. Тело покраснело, как панцирь креветки.

Быстро включив холодную воду, Пётр на минутку задержался под колючими струями душа.

– Ух, ядрёна вошь! – громко сказал он, обтираясь руками, чтобы поры поскорее закрылись.

Выключив душ и вытащив затычку из сливного отверстия ванны, он выдавил себе на голову мужской шампунь и намылил мокрые волосы. Потом взял большую мочалку, налил сверху ароматный гель, и принялся натирать себя со всех сторон – слева направо и справа налево, сверху вниз и снизу вверх, по диагонали, зигзагом и по кругу. Пены на нём было уйма.

Потянувшись к крану, Пётр хотел настроить температуру воды, чтобы ополоснуться. Но именно в этот момент его левая нога поскользнулась на мыльной пене, и он с громким шлепком свалился на дно ванны. Больно ударившись головой о чугунный изгиб, он вскрикнул и затейливо выругался. Из глаз почти реально «сыпанули искры». Слёз там давно не было. Источник плача иссяк ещё в детстве.

– ну, мать вашу за ногу!.. – Пётр аккуратно потрогал набухающую на левой стороне затылка шишку. – Это же надо было так навернуться.

Незакрытая на защёлку дверь ванной приоткрылась.

– Ты чего тут ругаешься? – озабоченно поинтересовалась жена, заглянув внутрь. – Упал что ли?

– Нет, Светик, просто башкой об ванну долбанулся!

Продолжая лежать в пенной луже, он помотал головой, чувствуя, как ушиб наливается тупой болью.

– Ну, ты даёшь. Ладно, хоть не убился…

– Не дождётесь! – Ответил он, ухмыльнувшись. – Закрой… Дует…

Как только рыжеволосая голова супруги скрылась за дверью, Пётр включил тёплую воду и встал под душ. Зажмурился, ощущая, как вместе с водой и пеной с его макушки стекает в ванну и боль от ушиба. Хотя, обычно к набитой шишке прикладывают холод.

Он несколько минут постоял под душевой лейкой с закрытыми глазами, а когда вновь открыл их, вокруг была кромешная тьма.

«Лампочка, что ли перегорела?!» – подумал Пётр первое, что пришло бы на ум любому здравомыслящему человеку. – «А ещё говорят – у светодиодных долгий срок службы».

Однако, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-то, он вдруг понял, что не видит даже узкой световой щели под дверью. А она там обязательно должна быть, ведь в коридоре горел свет, когда к нему заглядывала жена. И тут до него дошёл весь ужас произошедшего с ним несчастья.

– Неужели, я потерял зрение от удара? – едва слышно --">