Николай Петрович Осипов - Вергилиева Энеида, вывороченная наизнанку

сильными волнами

Кипело море в той ночи.

Со всех сторон вздымалась буря,

Всё море сделалось как тюря;

Не видно света ни следа;

Ревела волком вся пучина;

Настала в море чертовщина,

Бросало порознь все суда.

     Троянцы все перебесились,

Ходили вовсе без ума,

От ужаса все взбеленились,

От страха сделалась чума;

Иной ревел плачевным гласом,

Как волк в лесу пред смертным часом;

Иной ругался в нос и в рот;

Иной сидел поджавши руки;

Иной от страха и от скуки,

Сивухой наполнял живот.

     Ревела буря громогласно,

Свистали ветры как сурки;

Суда, качаясь ежечасно,

Ныряли в воду как нырки.

Иного сильною волною

Вверх опрокинуло кормою;

Другой наседкой на мель сел;

Иной песку с водой наелся;

Иной раздулся и расселся,

На дно за раками пошел.

     Еней как будто в лихорадке

Зубами хлопая дрожал,

Или в падучем как припадке

Кривлялся, корчился, зевал;

Взирая с судна на пучину,

Бурлацки клял свою судьбину,

И бабьим голосом ревел:

«Ах! если б в Трое я остался,

«То так теперь бы не скитался,

«И столько б горя не терпел.

     «На печке теплой с Сарпедоном

«Обнявшись в небе бы сидел;

«И с жалостным теперь бы стоном

«На грозну бурю не смотрел;

«Не видел бы моих троянцев

«Дрожащих так как робких зайцев,

«Забывших славу всю и честь.

«Но если сей беды избавлюсь,

«Нептуну верно обещаюсь

«На жертву я козла принесть».

     Играла буря кораблями,

Как ткач за станом челноком;

Иной был весь покрыт волнами.

Другой оборочен верх дном;

Иной потершись близ утёса

Оставил своего полноса,

И сделался совсем курнос;

Иной под облака вздымался;

Другой в морское дно спущался;

Иного к чорту ветр унёс.

     Нептун, услыша суматоху,

Бурлили ветры как в волнах,

Хотел им с сердца дать жарёху

И всех заколотить в щелях.

Вздурился он и ужаснулся,

Разинул рот и весь раздулся

Индейский будто как петух.

«Какое здесь теперь вам дело?

«Кто вам велел шутить так смело?

«Вон все! чтоб здесь не пах ваш дух!

     «Еолу за сию потешку

«Скажите от меня в глаза:

«Что отсмею ему насмешку,

«И дам хорошего туза.

«Как смеет не спросясь он броду,

«Соваться сам собою в воду,

«В чужом поместье бунтовать?

«Ступайте вон, пока не биты,

«Не связаны и не обриты;

Я скоро вас могу унять».

     Потом он севши в одноколку

Поехал по морю гулять;

Трезубец взявши и метёлку

Он море начал тем ровнять.

Тотчас вся буря утишилась,

На море тишина явилась,

Престала бурна дребедень;

Ушли дождливые все тучи,

Сравнялись на море все кучи,

И просиял вдруг красный день,

     Матросы все от удивленья

Как раки стали на мели;

И с бурного того похмелья

Едва очнуться все могли.

Запели песни, засвистали,

Скорее к берегу пристали,

И якорь кинувши сошли.

Все начали скорей сушиться;

И чтоб получше ободриться.

Огонь расклавши спать легли.

     Потом часов пять-шесть уснувши

Свежей троянец всякий стал;

А обсушась и отдохнувши,

Ни в чем как будто не бывал.

Тотчас сварганили селянку,

Поевши принялись за склянку,

И стали плотно куликать;

Забыли грусти все и скуки;

И прежние свои все муки

Сивухой стали заливать.

     Зевес тогда с постели вставши

Спросонья морщился, зевал;

И только лишь глаза продравши

Нектару чашку ожидал,

Иль по просту отъемной водки

Для прочищенья пьяной глотки;

С похмелья он лечился сим.

Тут Ганимед с большим подносом,

И с кружкой Геба с красным носом

Тотчас явились перед ним.

     Потом Цитерска щеголиха,

Любви и волокитства мать,

Подкравшись к двери из-подтиха,

Изволила пред ним предстать;

Как немка перед ним присела.

И жалобно ему запела:

«Ах! батюшка сударик мой!

«Чем сын мой сделался виновен?

«За что --">