Мария Лысых - Держись, Бориска!

Мария Лысых Держись, Бориска!

Тёмными коридорами Борис шёл навстречу своей цели. 7 утра, воскресенье. Наверняка, никто из женщин в коммунальной квартире ещё не встал, и он сможет спокойно поработать на кухне. Или в гостиной, спальне, в центре стратегического планирования. Помещение с единственной на всю квартиру розеткой выполняло разные функции, и зависели они от того, какая из соседок оказалась проворнее. Борис хихикнул, удивляясь своей находчивости и недальновидности одновременно. Мог бы и раньше догадаться встать пораньше в выходной и первым занять розетку.

Борис шёл, зажав ноутбук подмышкой и раскачивая в свободной руке кружку с кофейными годичными кольцами внутри. Однако, чем ближе он подходил к цели, тем быстрее хорошее настроение растворялось в воздухе, как пар над кипящим чайником, оставляя после себя лишь известковый осадок обиды и разочарования.

Розетка была занята. Тем самым чайником. У стола, полуразвернувшись к новоприбывшему, сидела женщина в шёлковом халатике. Улыбка, прячущаяся в уголках губ, насмешка в глазах. Борис прижал кружку к груди. С красоткой они виделись нечасто, она жила словно сама по себе, лишь изредка появляясь в местах общего пользования. Видневшиеся в высоком разрезе халатика стройные ножки смущали, уводили внимание от главного, но не настолько, чтобы Борис забыл, зачем пришёл.

— Позвольте? — Борис, краснея и потея, протиснулся мимо ножек и потянулся к розетке.

— Но-но-но! — взметнулся и закачался из стороны в сторону указательный пальчик.

— У меня ещё 15 минут. Меньше спать нужно было. — Всё с той же улыбкой, женщина откинула прядь длинных каштановых волос на плечо, встала и оттеснила Бориса в сторону.

Напевая неуловимо знакомую Борису мелодию, она достала из холодильника йогурт и чайный пакетик из коробки.

— Ладно, я подожду, — пробурчал Борис и присел на краешек стула. Женщина обернулась и, прищурившись, взглянула на конкурента. Борис замешкался. К цепкому взгляду присоединилась медленно поднимающаяся бровь. — Ухожу, ухожу. — Борис со вздохом освободил стул и направился к выходу.

— И куда это ты уходить собралси? — на кухню, запахивая на ходу цветастый байковый халат, прошаркала баба Маня. — Пигалица, подвинься. 7 утра, а дети голодные. Ты, Бориска, садись, милок. Сейчас мы все-е-ех накормим.

Борис уселся обратно и опустил глаза к полу. На линолеуме мелькнула тень ускользающих из кухни стройных ножек. Почему-то стало немножко тоскливо. Баба Маня включила в розетку плиту и начала готовить кашу. Помещение наполнилось запахом овсянки на молоке. Ложка размеренно скрежетала по дну кастрюльки, пока старушка что-то бормотала себе под нос.

— Ну что, выспалась наконец, соня? — не оборачиваясь пробубнила баба Маня, помешивая варево в кастрюльке.

У Бориса на затылке глаз не было, потому он обернулся посмотреть, кого же поприветствовала старая ворчунья. В кухню вползла, по-другому это никак не назвать, Маша. С всклокоченной гулькой и в пижаме, на которой был нарисован не менее всклокоченный енот. Синие круги под глазами зверька красиво оттеняли круги под глазами Маши.

— Угу, — ответила енотовидная и нахмурившись стала оценивать полки с припасами. Выцепила взглядом кофе и с выдохом облегчения сыпанула пару ложек в кружку с кипятком.

— Ты мать или ехидна? — снова взъелась баба Маня. — На стол накрывай.

Маша не ответила на выпад, лишь медленно кивнула и отхлебнула кофе. В кастрюльке уже подкипала каша, а у плиты — баба Маня. Борис почувствовал резкое повышение температуры в помещении и хотел незаметно, по стеночке, ускользнуть. Не вышло — стул предательски проскрипел и рухнул, пока Борис, пытался выполнить отходной манёвр.

— Боря? — Маша смотрела удивлённо, словно только сейчас заметила присутствие парня.

— Угу, — выдавил тот и ноги слегка подогнулись сами собой.

— Опять всю ночь не спал? Глаза красные, весь осунувшийся.

Из чисто джентльменских побуждений Борис не стал отвечать, что сама Маша недалеко ушла от подобного описания. Жизнь научила, что дамам такое говорить не следует. Особенно с утра. Молодая женщина тем временем подошла, проверила ладонью лоб, поглядела внимательней в глаза, недовольно прицокнула.

— Ну что мне с тобой делать, горе луковое.

— Покормить! — раздалось откуда-то из-за печки.

Маша ещё раз задумчиво осмотрела чахнущего от излишнего внимания --">