Лион Моисеевич Измайлов - Засланцы

надорвать…

Был однажды в Древней Японии такой случай. Один самурай уехал в командировку. Возвращается домой, а у его самураихи в постели уже другой, но тоже самурай. С мечом, естественно, обнажённым. Этот первый самурай говорит:

– Но аната-ва, сто ето вы тута делаете, самурай-сан?

Жена говорит второму самураю:

– Вот, видишь, я говорила, что он дурак.

Этот самурай стал хохотать, а тот, который дурак, сделал харакири. Гостю.

Китайцы тоже народ весёлый. Но смеются над такими вещами, которые нам, европейцам, кажутся странными.

Вот, например, им, китайцам, почему-то становится жутко смешно, когда рождаются дети. Ну, вот родился новый ребёнок, и все вокруг умирают со смеху.

Жутко смешливый народ. Очень любят посмеяться. И вот так, смехом-смехом, а их уже миллиард. Когда они образумятся, станут серьёзными, поймут, наконец, что это всё не шуточки?

Но вернёмся в Европу. В Средние века в Европе много было сексуального юмора. Так, один король, проезжая через деревню, встретил молодого человека, как две капли воды похожего на него.

– Сколько вам лет? – спросил король крестьянина.

– Тридцать, – ответил тот.

– По всей видимости, – сказал король, – приблизительно тридцать один год назад через вашу деревню проезжал мой отец.

– Нет, – ответил крестьянин, – ваша матушка. Да, много было юмора, связанного с супружеской неверностью. И это можно понять. Телевидения не было, кино – тоже. Электричество и в помине не существовало. Ну, представьте себе: вечер, темень хоть глаз выколи, что бы вы на их месте делали?

Рассказывают, был такой случай. Один рыцарь, уезжая в Крестовый поход, оставил ключ от пояса невинности своей жены ближайшему своему другу. Единственному человеку, которому он безгранично доверял. Не успел рыцарь доехать до городской стены, как его догоняет этот самый друг и говорит:

– Хорошо, что ты не успел далеко уехать, ты перепутал и оставил мне какой-то другой ключ.

Во времена инквизиции, когда люди от недостатка зрелищ жарили друг друга на кострах, много было этого «жареного» юмора.

Ну, например, одного мужика обвинили ни с того ни с сего в колдовстве и собрались сжечь. Разложили хворост под ним. Великий инквизитор скомандовал: «Давай!» Только собрались поджечь хворост, как этот привязанный к столбу начал ржать, как лошадь. Хохочет, слёзы по лицу текут. Его спрашивают:

– Ты чего?

Он говорит:

– Анекдот вспомнил. Жутко смешной.

Ему говорят:

– Расскажи.

Он говорит:

– А отпустите?

Ему говорят:

– Если Великий инквизитор засмеётся, отпустим.

Правда, тот вообще никогда не смеялся. Дуб дубом. А приговорённому терять уже нечего, он и рассказывает:

– Встречаются два крепко пьющих еретика. Один жутко мрачный.

– Ты чего?

– Да вот, как пьяный домой приду, жена в дом не пускает.

Второй говорит:

– А ты разденься догола, она дверь откроет, ты одежду всю брось внутрь, не оставит же она тебя голым на лестничной площадке.

Дня через три они встречаются. Первый ещё более мрачный.

– Представляешь, – говорит, – стою перед дверями, разделся, дверь открывается, я бросаю туда всю одежду и слышу: «Следующая станция – «Павелецкая»…

Все вокруг, конечно, заржали, а инквизитор спрашивает:

– А что тут смешного?

Ну и сожгли мужика. А жаль. Анекдот-то хороший. Просто мужик этот своё время опередил. Родился раньше времени. Он семимесячным родился, когда ещё не было метро.

Что касается России, то на наших бескрайних просторах люди шутили широко и бесшабашно, иногда до смертоубийства.

Ещё во времена дохристианские такое творилось! Народ разгульный был, поклонялись Перуну, устраивали на полянах всякие танцы, обнимались, мёд пили, портвешком лакировали, во жуть была, все голые!

И где-то в веке восьмом, под Новгородом было дело (эта история на берестяных грамотах до нас дошла). Один, значит, добрый молодец, который по профессии был ходок из варяг в греки, часа в три ночи вдупель пьяный, возвращается домой и волочёт с собой красну девицу, тоже вумат, что в переводе с древнерусского означает вдрабадан.

И вот этот добрый молодец стучится в дверь своей курной избы. Дверь открывает жена в одной ночной сорочке и с батогом в руках. Он ей, жене, говорит: «Тсс, скажи, что ты – моя сестра».

Ну, потом, конечно, до конца жизни ходил с одним глазом, но шутка удалась. Эта девица чуть со смеху не померла.

Да, любили тогда пошутить. Во времена Василия Третьего такая, например, история приключилась. Идёт --">