С Гуреев - 200 дней до приказа

С. Гуреев 200 ДНЕЙ ДО ПРИКАЗА

За пределами части было темно. Ни огонька. Небо затянуло тучами — не видать не звёздочки. Зато у майора Зубова нынче собрались все звёзды части… За пределами его кабинета оставались только лычки да чистые погоны.

— Вот такие последние новости с заседания штаба округа… — окинув орлиным взором собравшихся, подытожил хозяин кабинета.

Утомлённый подходящим к концу заседанием, майор решил напоследок кинуть в уже почти засыпающих товарищей бомбу. — А теперь — о самом главном. Согласно плановому сокращению вооружённых сил, решено расформировать одну из частей нашего округа… — Серьёзность угрозы расформирования доходила до собравшихся за столом с разной скоростью, а майор, явно наслаждаясь затравленными лицами сослуживцев, продолжал:

— В итоге, по результатам разных проверок, принято решение расформировать воинскую часть номер сорок семь… — Майор снова взял паузу. В тот момент, когда господа офицеры, в тревоге задержавшие дыхание, уже начали понемногу синеть и вот-вот должны были дружно бухнуться в обморок, товарищ Зубов закончил: — Часть номер сорок семь двести двадцать два. — Лёгкие присутствующих вновь заработали, щёки порозовели, присутствующим стало хорошо: их часть останется в целости и сохранности.

— Что, господа офицеры, струхнули маленько?

Старший лейтенант Смальков решил взять огонь на себя.

— Так у нас же номер тоже на сорок семь…

— А я-то думал, вы в наших бойцах уверены… — вздохнул майор.

Молчание прервал лейтенант Шматко, не давший усомниться командиру в доверии офицеров к своим солдатам:

— Да мы-то уверены, но… мало ли что они там, в штабе, нарешают… — Если бы штабные не только услышали, но и увидели, как это сказал лейтенант, они бы до самого выхода в отставку твёрдо поняли, как именно нужно решать все вопросы, касаемые части номер сорок семь двести двадцать два.

— И тем не менее, — продолжил майор, — расслабляться не стоит…

Бородин Павел Терентьевич, наш с вами бывший командир части, лично сообщил мне ещё кое-что… Так сказать, конфиденциальная информация, — майор перешёл на шёпот, — в ближайшее время могут расформировать ещё одну часть…

— Не нашу?! — Крик Шматко шёл из самых недр его объёмного организма, вероятно, откуда-то из двенадцатиперстной кишки.

— Очень хотелось бы, чтобы не нашу, — по-отечески молвил майор, — поэтому вам и говорю. Так что… вы уж постарайтесь…

Искусство говорить, а точнее, молвить по-отечески дано не всем офицерам, а только личностям выдающимся, можно смело сказать — героическим. Потому как отеческое обращение к офицерам, равно как и к солдатам, немедля вызывает всплеск бурного энтузиазма, который, если использовать его в нужных количествах, может привести к победе над любыми, даже многократно превосходящими силами противника.

Не стал исключением и этот раз.

— Костьми ляжем, Николай Николаевич! — старший лейтенант Смальков выразил общее мнение всех присутствующих.

— Ладно, — успокоил подчинённых Зубов, — рано вам ещё костьми ложиться. Пусть кости ваши… ещё вам послужат.

Глава 1

— Осторожно, ступенька, головы ниже, теперь сюда, прямо…

Можете снимать!

Девушка в белом платье и парень в военной форме — если и есть зрелище романтичное, то это только те же девушка и парень, пробирающиеся с завязанными глазами сквозь строй кухонных котлов, когда их встречает марш Мендельсона, исполненный двумя десятками крепких солдатских глоток. Солдатское пение — это одна из главных тайн музыки. Ни один профессор консерватории так и не смог объяснить, каким образом люди, в обычной жизни напрочь лишённые слуха и голоса, стоит им надеть мундир, начинают уверенно выводить мелодии любой сложности.

Момент настал — повязки сняты — парочка прозрела. Оказывается, армейская столовая, если нужно, может превратиться в загс.

Характерный кашель, прочищающий связки, папочка наизготовке — нет, это не работник загса, это сержант Гунько.

— Дорогие Ирина и Михаил! Обязуетесь ли вы в радости и в горе, в блиндаже и окопе нести боевой заряд счастья по минному полю жизни?

— Э, мужики, я не понял, вы чего тут устроили? Это и есть ваш сюрприз? — Сержант Медведев знал: до регистрации брака время ещё есть, и церемония обязана выглядеть иначе. Он был явно не в смокинге, а белое платье Иры могло потянуть на свадебное --">