Мартти Ларни - Серьезное дело

Мартти Ларни Серьезное дело

Когда человек карается сосредоточиться на чем-нибудь, он как бы отгораживается от всего окружающего. Надеюсь; мне не понадобится в подтверждение сказанного приводить сложные доводы психологов, ознакомление с которыми потребовало бы не менее двух дней спокойного, сосредоточенного труда. Скажу только, что, если, к примеру, зубной врач не сосредоточит все свое внимание на определенной точке зуба, он рискует разворотить пациенту полщеки.

Я только-только было отгородился от окружающего и сосредоточился на творческой задаче, как вдруг у входной двери раздался отчаянный звонок. Если бы я лишь недавно достиг совершеннолетия и вышел из-под опеки, я бы, вероятно, столь же резко и впечатляюще выругался, поскольку такой сильный и неприятный внешний раздражитель, наверное, показался бы мне возмутительным. Но так как я уже немало пожил и повидал на этом свете и по возрасту сам гожусь в опекуны, то я отнесся к звонку с мудрым спокойствием. Ведь он вполне мог означать и нечто приятное: денежный перевод, поздравительную телеграмму — да мало ли что.

Итак, я прервал мой драгоценный творческий процесс и пошел отворять дверь. На лестничной площадке стояли два маленьких богатыря, молочные зубы которых привыкли вести ежедневную борьбу с мороженым и конфетами. Один богатырь был ростом с мой зонтик, другой чуть поменьше.

— Дяденька, есть у вас ненужная бумага? — бодро спросил тот, что с зонтик ростом.

— Нет, кажется, нет…

— Совсем ничего?

— Надо посмотреть. Заходите! Ребята, не робея, вошли в мой кабинет.

— Как тебя зовут? — спросил я старшего.

— Меня зовут Илкка.

— Ах, Илкка! Сколько же тебе лет, Илкка?

— Шесть. А это мой младший брат.

— Младший? А сколько ему?

— Я не знаю. Кале, тебе сейчас сколько?

— По кррайней мерре четырре. Узе.

Покончив таким образом с формальностями, я стал собирать газеты и журналы со столов и с полок и сваливать их в кучу на пол.

— А с картинками у вас нет? — спросил Илкка.

Нашлись, конечно, и с картинками. И молодые люди вместо того, чтобы связывать печатную продукцию в пачки, удобные для переноски, тут же легли на пол и стали смотреть картинки. Так продолжалось полчаса, что можно считать, по-моему, достаточным сроком для испытания нормального терпения. Я решил поторопить молодых людей. Тут Кале вскочил с таким видом, как будто он вдруг вспомнил о чем-то важном.

— Дядя, дядя!

— Да?

— Мне сррочно нузно по-маленькому.

— Хорошо, что вовремя сказал. О таком деле лучше всего сразу договориться, как мужчина с мужчиной. Иди-ка сюда!

Я показал молодому человеку внутреннее устройство моей квартиры, а сам вернулся, чтобы помочь его любознательному брату, который уже сидел в кресле, изучая картинки старого иллюстрированного журнала.

— Начни-ка связывать газеты, — предложил я ему.

— Я подожду Кале. Шпагат у него в кармане. А эта обезьяна как называется?

Я взглянул мимоходом на снимок в журнале и ответил:

— Это, по-видимому, павиан.

— Забавная морда, правда? А что это у него какой зад?

— Такой уж…

— Фу, некрасивый… А это кто такой?

— Это житель полинезийских островов.

— Почему на нем нет одежды?

— Она ему не нужна. Там, где он живет, всегда очень тепло.

— А может быть, он такой бедный?

— Вполне возможно.

— Или, может быть, он собрался купаться?

— Это тоже не исключено.

— Дядя, а у вас есть ножницы?

— Зачем они тебе?

— Я вырежу вот эти самолеты и вот эту машину.

— Нет, знаешь… Давай-ка лучше все собирай и связывай. А то, видишь, дяде некогда, дяде надо работать.

— Я не могу связывать. Шпагат у Кале в кармане.

Да, кстати. Ведь у меня же было двое гостей. Я пошел проведать младшего брата, которому вот уже четверть часа никто не мешал сосредоточиться. Действительно, он совершенно забыл обо всем на свете и чувствовал себя, как дома. Раковину умывальника он наполнил водой и пустил плавать в ней мыло и щетку для ногтей.

— Это атомная подводная лодка. Она нырряет вот так… вот так… Во, здоррово! Смотрри, дядя! Она нырряет, нырряет… Волны… все морре ррасплескивается…

— Ну-ка, мой руки скорее да выходи отсюда, — сказал я довольно холодно. — Ну, давай, давай, поживее!

Не очень охотно, он все же с грехом пополам вымыл и вытер руки, и я опорожнил раковину. Но не успели мы вернуться в мой кабинет, как вдруг молодой человек --">