Наталия Ильинична Вайнберг - Сто театральных анекдотов

исполнил этот приговор, но, поднимаясь с пола и отряхивая платком одежду, воскликнул: «Боже, какая здесь грязь!»

За кулисы к В. Каратыгину зашел некто Сорокин — автор посредственных пьес, не имевших на сцене успеха,— и сказал:

— А помните ли вы мою драму, в которой и сами принимали участие?

— Это какую? — насторожился Каратыгин.

— «Царскую милость»,— с гордостью произнес автор название своего «детища».

— Ну, еще бы, мой друг,— сказал Каратыгин,— конечно, помню... Я ведь злопамятен.

Замечательный актер Московского Малого театра В. Живокини играл в очень скверной пьесе «За-зе-зи». По ходу действия он должен посмотреть в лорнет и увидеть... Алжир. Актер смотрит в лорнет и вместо: «Я вижу Алжир» — произносит: «Я вижу Москву, театр, бенефис Живокини. Играют «За-зе-зи». Какая же это мерзость!» Публика в восторге, пьесу снимают с репертуара.

Провинциальный артист К. играл пьесу в стихах, совершенно не зная текста. Несмотря на усиленные старания суфлера, во время действия произошла длительная заминка, грозившая срывом спектакля. На К. стали махать руками, он понял, что его герою пора уходить со сцены и со словами: «Возьму я свою ролю и уйду я в эту дверю» — величественно удалился.

Артистка Императорских театров Елизавета Ивановна Левкеева была на редкость остроумной. Ее каламбуры и остроты ходили по столице и дожили до наших дней. Однажды Левкееву спросили: «Что представляет из себя женское платье?» Она ответила не задумываясь: «Репертуар немецкого драматурга Зудермана: «Честь», «Родина», «Счастье в уголке»; а иногда, впрочем, всего одну пьесу Островского — «Доходное место».

Константина Александровича Варламова можно было уговорить играть любую роль, убедив его, что нынче авторы не пишут первых ролей для комиков, а он — комик, и притом исключительный. «Что же делать!» — восклицал Варламов и играл бог весть что.

Он всерьез утверждал, что сыграть можно все: «Дайте-ка сюда поваренную книгу, прочитаю вам способ приготовления кулебяки с рисом и мясом или куриной печенки в винном отваре. Хотите, прочту как ученый муж, профессор — этакой лекцией, словно не об еде речь, а об отвлеченно-научном. Или смакуя, как католический монах-обжора и чревоугодник, или, наоборот, как больной желудком брюзга: фу, мол, гадость, чего только люди не едят... А то давайте отрывной календарь прочитаю вам или теткин сонник. Играть можно все, была бы охота».

Константин Сергеевич Станиславский играл Аргана в «Мнимом больном» Мольера. На одном спектакле у него отклеился нос. Он стал прикреплять его на глазах у публики и, глядя в зеркальце, приговаривал: «Вот беда, вот и нос заболел. Это, наверно, что-то нервное».

Михаил Чехов при поступлении в Московский Художественный театр получил задание от Станиславского изобразить... окурок. Михаил Александрович мгновенно поплевал на пальцы и с изящным шипением придавил ими свою макушку, «загасив окурок». Станиславский был покорен.

--">