Александр Аркадьевич Горбунов , Станислав Николаевич Токарев - Точка разрыва (рассказ о команде, которой нет)

Хрущев в самолет, вся охрана новая, чуть ли не 50 человек, Хрущев попытался посадить самолет в Киеве, экипаж отказался».

Сергей Хрущев, сын Никиты Сергеевича: «Я летел в этом самолете. Хрущев прилетел со своей охраной, он из 50 взял с собой только 5 человек. Хрущева встречал начальник 9-го Управления КГБ».

В. Семичастный, бывший председатель КГБ: «Мы с Георгадзе были на аэродроме, встречали Хрущева, но Сергея я там вообще не видел. Не было там начальника 9-го Управления, я оставил его в Кремле, мне было нужно, чтобы там был порядок».

Различные трактовки частностей (согласитесь, что невозможно определить, кто из троих точен) совершенно не влияют на суть, а она такова: подготовившиеся люди вызвали Хрущева в Москву для того, чтобы освободить от занимаемых должностей.

Так же и в отношении поражения советского футбола на Олимпиаде в Финляндии: последствия проигрыша югославам носили ярко выраженный политический характер. Сталин ли сам распорядился разогнать армейскую команду, клевреты ли его пожелали выслужиться (на низком уровне такие акции не делались и не делаются) — факт остается фактом: расправились с ЦДСА и Борисом Андреевичем Аркадьевым прежде всего по политическим мотивам.

Спустя некоторое время после публикации повести в редакцию пришло письмо от Кенжебая Рахимова со станции Алгабас Уральской области Казахской ССР. Кенжебай более 20 лет собирает различные материалы о футболе, переписывается со многими коллекционерами, публикует статьи на спортивные темы в местной печати. В письмо Кенжебай Рахимов вложил два желтых листочка — копии полученных им от коллекционеров из других городов приказов Комитета по делам физкультуры и спорта.

Весьма любопытен один из них — № 793 от 18 августа 1952 года «О футбольной команде ЦДСА». В преамбуле говорится: «Отметить, что команда ЦДСА неудовлетворительно выступила на Олимпийских играх, проиграв матч югославам, чем нанесла серьезный ущерб престижу советского спорта и советского государства». Нет нужды еще раз подробно разъяснять, что на Олимпиаде выступала не команда ЦДСА, а сборная СССР, в основном составе которой играли лишь четыре армейца. Но как прикажете понимать слова «серьезный ущерб престижу... советского государства»? Не уверены, что автор этой формулировки — и. о. председателя Комитета Н. Н. Романов (если бы только о «престиже советского спорта» шла речь, то авторство можно было бы оставить за Романовым, хотя и в этом случае неясно, о каком престиже идет речь: советский спорт впервые вышел на олимпийскую арену и только- только начинал завоевывать международный. престиж). Она — жестокое обвинение, которое в сталинское время могло окончиться тюрьмой, лагерем, ссылкой. К счастью, дальше разгона «команды лейтенантов» не пошли.

Политическая суть приказа № 793 сомнений, надо полагать, не вызывает. Как не вызывает сомнений и особый настрой, которому подвергалась команда перед матчами с югославами. И в этом случае можно много дискутировать, когда и где были собрания, кто и когда зачитывал письмо (или телеграмму, послание) Сталина. Но не в этом в конце концов дело, а в словах Бориса Андреевича Аркадьева, которые он произнес перед своими близкими после того, как вернулся оттуда, куда его вызывали. А там ему сказали: «Лучше бы всю Олимпиаду проиграли, чем вы — югославам».

«Отношения между нашими странами в те годы складывались таким образом, что не приходится сомневаться в политическом характере матчей на Олимпиаде, — говорит много пишущий о спорте югославский журналист из газеты «Виесник» Бранко Влахович. — Если полистать югославские газеты того периода, то можно обнаружить немало любопытного в комментариях по тем знаменитым матчам. Первый из них, когда советской команде удалось при счете 1:5 забить четыре мяча, был назван «катастрофой, которую никто не мог предсказать». Второй матч, насколько я знаю, носил очень резкий, временами даже грубый характер. Мне трудно судить, отчего было так, но так было. Во всяком случае, повторная игра совсем не напоминала корректный поединок уважающих друг друга соперников.

Должен сказать, что трактовка событий в публикации «Точка разрыва» вызвала в Югославии интерес, чему во многом способствовал рассказ о событиях, непосредственно вроде бы матчей не касающихся, но на них повлиявших».

Заслуживает внимания и второй приказ — № 808, появившийся через две недели после первого. В нем конкретизируется «вина» --">