Владимир Моисеевич Гескин - Кто посягает на олимпийский огонь?

Гескин Владимир Моисеевич «Кто посягает на олимпийский огонь?» (Империализм: события, факты, документы)

Котлеты в тесте и пять колец

или Рассказ о том, как родилась идея написать эту книгу

— Готово! — воскликнул Кен. — Кажется, неплохой материал получился. Вот теперь можем и ехать!

Кен — давний знакомый. Впервые мы встретились с ним в Москве, в дни Олимпиады-80. Сорокапятилетний добродушный (но не в своих комментариях) толстяк, он тогда передавал в свою редакцию «Лос-Анджелес таймс» репортажи об олимпийских соревнованиях, старался писать объективно, хотя это и не всегда у него получалось. Во всяком случае, материалы Кена были более честными, чем кое у кого из его коллег, американских журналистов, его работы отличали класс и стиль, и неудивительно: он был серьезным обозревателем серьезной газеты, не какой-нибудь «Нью-Йорк дейли ньюс». Кен умел смотреть на мир непредвзято, в Москве ему нравилось, и он не боялся сказать об этом читателям, едко критикуя администрацию США, пытавшуюся бойкотировать Игры. Выдавался свободный час — мы беседовали в пресс-центре Олимпиады, и наши дискуссии были пусть жаркими, но всегда дружелюбными. Или же я брал машину, и мы ехали с Кеном по Москве. Бродили по залам Третьяковки, выпивали по чашечке кофе в открытом кафе на Калининском проспекте, смотрели на столицу с Ленинских гор. Я был хозяином, Кен — гостем.

И вот теперь роли переменились. На календаре был февраль восемьдесят четвертого. За окном — жаркий полдень Лос-Анджелеса, небоскреб Международного торгового центра и улица, до краев забитая автомобильной пробкой.

— Готово! — Кен встал из-за дисплея (накануне Игр-84 в редакции было установлено новое электронное оборудование; пишущие машинки ушли в прошлое, пальцы журналистов, правда, по-прежнему бегают по клавишам, но текст появляется не на бумаге — на экране; одно нажатие кнопки — и весь материал убегает по проводам в типографию), и мы пошли по редакционному коридору. Замелькали названия отделов: «Международная хроника», «Региональные новости», «Очерк и репортаж», даже «Рецепты для кухни» (за стеклом — самая настоящая кухня, стол, сотрудники, без всякого энтузиазма жующие что-то: это их работа — проверять на себе рецепты, предлагаемые читателями), затем скоростной лифт, и вот мы уже внизу, на улице, где по-прежнему пробка и машины не продвинулись ни на сантиметр.

— Вот тебе Лос-Анджелес во всей его красе, — засмеялся Кен. Поправил пиджак, и на лацкане блеснул значок «Лос-Анджелес таймс» с олимпийскими кольцами и надписью «Официальный информатор Игр XXIII Олимпиады». — Город не людей, а автомобилей…

Мы сели в машину Кена и принялись ждать — десять минут, пятнадцать, двадцать… Наконец пробка начала рассасываться, мы тронулись с места и, постепенно набирая скорость, выехали с улицы на автостраду — фривэй. Пять рядов в каждую сторону — и бесконечная река автомобилей. До горизонта.

— Лос-Анджелесу исполнилось недавно двести лет, — сказал Кен. — Но еще лет семьдесят назад города как такового не было. Вместо него были маленькие поселки вдоль Тихоокеанского побережья и у гор. Лос-Анджелес создали автомобили. Именно их появление плюс строительство автострад объединило поселки в одно целое. Но расстояния здесь такие — сам в этом убедишься, — что без автомобиля делать нечего.

Мы катили по фривэю, то неслись, то опять стояли в пробках. Нашей целью был «Колизеум», главный олимпийский стадион, где в дни предстоявших Игр должен был проходить легкоатлетический турнир, а еще церемонии открытия и закрытия Игр. До него, судя по карте, было не так уж далеко, но…

— Транспорт — наша головная боль, — вздохнул Кен. — В городе и вообще-то не поездишь, а как будет во время Игр, толком и сегодня никто не знает. Хотели, к примеру, создать специальные олимпийские полосы движения, как это было в Москве. Но идея так и осталась идеей: ее не поддержало транспортное управление города. Президент Оргкомитета Питер Юберрот предлагал закрыть на время Игр часть --">