Меир Шалев - Мой дикий сад

Меир Шалев Мой дикий сад

Вместо введения

В один весенний день я в очередной раз собрал дорожную сумку и принялся разглядывать карту, раздумывая, куда бы отправиться сегодня. И вдруг услышал голоса, доносившиеся из моего сада.

Мужской голос кричал:

— Становитесь! Вон там! Становитесь!

Молодой женский голос спросил:

— Вот так?

Мужской голос ответил:

— Обопрись немного на него…

Взрослый женский голос велел:

— Смотри на нее. Чтоб сразу видно было, что ты ее любишь.

Я посмотрел сквозь щели жалюзи и увидел большой белый парус, плывущий в красном море моих маков. Я немного приоткрыл жалюзи, и тогда выяснилось, что парус — это свадебное платье, а в нем — невеста: крупная, полная и по-своему даже хорошенькая девушка. Рядом с невестой стоял жених — худощавый, низкорослый парень, очень тщательно причесанный и столь же тщательно недобритый, в белом обтягивающем костюме с бело-золотым галстуком и в белых туфлях с острыми носами. «Странная птица», — как говорили в нашей семье.

Тут же наличествовали два фотографа — неизменные израильские Хаим с видео и Моше с фотокамерой, а также звукооператор, гримерша и две женщины постарше — одна большая и одна маленькая, очевидно сватьи. И все они грубо топтали своими ботинками маки, люпин и голубые васильки моего сада.

Я вышел из дома и крикнул:

— Что вы тут делаете?!

Компания уставилась на меня шестнадцатью удивленными глазами.

— Слушай, ты можешь не мешать нам, пожалуйста, а? — сказал один из фотографов.

А второй возмутился:

— Смотри, он даже не понимает, что здесь снимают свадьбу!

— Вы без спроса вошли в мой сад и теперь топчете мои цветы, — сказал я сурово.

— Тебе это тоже кажется садом? — повернулась маленькая сватья к большой.

— Нет, — сказала большая сватья маленькой, — я вижу здесь просто дикую природу.

Тут и жених набрался смелости:

— Мой брат фотографировался здесь две недели назад, — провозгласил он, — и никто ему ничего не сказал.

Я подумал: «Интересно, кто из этих двух женщин его мать? Маленькая, от которой он унаследовал свой росточек? Или большая, из любви к которой он и жену выбрал таких же размеров?»

Удивительная все-таки вещь — сердце человека! Тут грубые чужие ноги топчут его цветы, а ему в голову лезут праздные мысли…

— Совершенно верно, — подтвердила большая сватья слова жениха и ненароком разрешила мои сомнения. — Обоих моих сыновей я женю в один и тот же месяц!

Я сказал:

— Значит, так — через три минуты здесь включится автоматическая поливалка, и тогда вы увидите, дикая здесь природа или мой сад.

В моем саду нет поливалок, но страх за аппаратуру, за косметику, за прически и за наряды подействовал незамедлительно: обе мамаши, молодая пара, фотографы, гримерша, звукооператор — все поспешили исчезнуть, и я вернулся домой, раздувшись от гордости. Не каждый день садовник-любитель вроде меня удостаивается такого признания — чтобы женихи и невесты приезжали издалека сфотографироваться именно среди цветов его скромного сада.

Новое место

Дом, в котором я живу, стоит в самом центре этого сада. Я хорошо помню тот день, когда увидел его впервые. Я искал тогда жилье «на природе». Ездил от деревни к деревне и от поселка к поселку, высматривал, заходил в местные лавки, расспрашивал, встречался с руководителями мошавов^[1], беседовал с папашами и мамашами, секретничал с сыновьями и дочерьми и уже повидал немало подходящих домов. Но этот приглянулся мне с первого взгляда. Маленький, скромный дом, из тех, которые в давние годы называли «сохнутскими»^[2], небольшая, насмерть высохшая лужайка перед входом, трава и колючки кругом да несколько декоративных и плодовых деревьев, часть которых тоже умирает от жажды.

Дом стоял на склоне. Я спустился и обошел вокруг. И вдруг, подарком, — огромный, распахнутый пейзаж, уходящий в глубокую даль до самого горизонта. Панорама открывалась двумя обработанными полями, на краях которых там и сям торчали зеленые копья кипарисов. Дальше начинались склоны двух лесистых холмов, густо усеянные импрессионистскими пятнами всевозможных оттенков зеленого. Светло-зеленый цвет фаворского дуба чередовался с темной зеленью дуба обыкновенного, между ними кое-где просверкивала блестящая зелень рожкового --">