Гай Аноним - С точки зрения Ганнибала. Пунические войны.

связи» Шодерло де Лакло, не послушаем музыку Дебюсси, Равеля и Берлиоза. На том месте, где когда-то находились Лувр или Нотр-Дам, ровное поле, на котором пасутся одичалые козы. Картины Ренуара, Сезанна или Моне давно сгнили под слоем пепла...

Но если Франция — часть общеевропейской постримской цивилизации, то потеря будет пускай и колоссальной, однако не катастрофической: уцелеют Греция и Италия, Германия, Скандинавия, Россия, Испания, Британия... Цивилизация Европы понесет ощутимый культурный урон, однако не погибнет и продолжит развиваться.

В случае с Карфагеном мы наблюдаем тотальное обрушение в историческую черную дыру микрокосма, цивилизации в целом. Как говаривали римляне, in summa.

Обширная империя, начавшая формироваться во времена, когда Рим представлял собой несколько убогих деревенек на вершинах Палатинского, Эсквилинского, Целиева и Квиринальского холмов, разделенных зловонными болотами в низинах, не просто растворилась в вечности, подобно Вавилону или Ассирии, но и не оставила нам почти ничего, что претендовало бы на наследство.

От Классической Греции и Рима мы получили известный нам культурный мир — стихотворный размер, архитектурные ордеры, риторику и философию, историю, скульптуру, медицину, Аристотеля, Платона, Цицерона, Вергилия. Заодно и Калигулу с Нероном в нагрузку к основному товару.

Финикийским подарком нашей эпохе можно назвать лишь алфавит, простую и доступную каждому систему фонетического письма, и то об этом обычно не принято вспоминать. Кирилл и Мефодий — сколько угодно, но какие-то там финикияне?

О том, как и почему случилась эта историческая коллизия, мы и расскажем в данной книге. А пока...

* * *

А пока обратимся к некоторым темам, о которых пришлось умолчать в первом томе за недостатком времени или из соображений композиции.

По выходе «С точки зрения Карфагена» въедливые критики обратили внимание на существенный недочет: авторы увлеклись политикой, экономикой, пространными обзорами из жизни соседей Финикии и совершенно позабыли о «маленьком человеке» — обычном среднестатистическом карфагенянине, гражданине Нового Города и налогоплательщике, имеющем право голоса в народном собрании.

Отлично, давайте на основе имеющихся скупых данных попытаемся реконструировать хотя бы один день из жизни обитателя имперской столицы, жившего перед началом Первой Пунической войны в 264 году до н. э., то есть 2284 года назад. В этом нам помогут археологические данные и записки побывавших в Карфагене чужеземных гостей.

Нас не интересуют портовые нищие или зажравшиеся олигархи — как низшая, так и высшая прослойка общества не являются ведущими маркерами для определения качества жизни. Пускай наш герой получит имя Баал-Ганнон («Баал Милостив»), ему будет 30 лет, то есть самый расцвет сил. Принадлежит он к тому самому «среднему классу», который долгие столетия был центральной экономическо-политической силой в финикийских колониях и затем в самом Карфагене, как независимом государстве.

Баал-Ганнон — наёмный государственный служащий, то есть жалованье получает из бюджета. Он руководит плотницкой мастерской при военной гавани Карфагена, причем ремесло унаследовал от отца, тот от деда и далее по восходящей линии — ремесленные «трудовые династии» в финикийских городах были делом самым обычным и естественным. Младшие сыновья еще могли выбрать для себя занятие по душе, но старшие обязательно продолжали дело предков, что помогало преумножать и сохранять профессиональные навыки на протяжении многих поколений.

Высококлассные специалисты вовсе не обязательно трудились в частной коммерции — в государственных структурах и финансируемых казной важнейших стратегических отраслях, наподобие кораблестроения, зачастую можно заработать гораздо больше. К тому же никто не отменял абстрактную «коррупцию» как дополнительную статью дохода. Всегда можно договориться с поставщиком о выгодном госзаказе за скромный откат или спихнуть налево излишки материала — дело совершенно житейское. Производство в Древнем мире было практически безотходным: ресурсов немного, они ценны, а потому древесные «излишки» можно использовать хоть для вырезания игрушек для детей, хоть для изготовления дешевой посуды.

О немалом размахе коррупции в позднем Карфагене пишут практически все античные авторы, причем вовсе не со зла или из желания уязвить пунийцев — большое и богатое государство с --">