Борис Акунин - Евразийская империя. История Российского государства. Эпоха цариц

медленный выдох. То же случилось и с Россией. Государственная повозка, лишившись погонщика, будто остановилась. Она вновь тронулась с места, когда шок миновал, лошадь-народ немного перевел дух и появился новый энергичный возница. Этой немудрящей аллегорией можно коротко описать центральную фабулу эпохи.

Итак, в эти три четверти столетия время двигалось неровно. То пятилось назад, то приостанавливалось, то пускалось вскачь, то делало диковинные зигзаги. Четыре периода – и четыре части, на которые разделена книга – отличаются по продолжительности, насыщенности и исторической важности.

Первая часть называется «Нервное время» и охватывает промежуток от смерти Петра до воцарения его дочери Елизаветы, то есть с 1725-го до 1741 года. После великих потрясений Россию продолжает лихорадить. Политических событий много, прежде всего на самом верху, но исторически значительных – минимум. Можно было бы дать этой части и другое название: «Невеликие монархи, алчные фавориты и сплошные перевороты».

Затем следует часть «Сонное время», посвященная двадцатилетнему правлению «кроткия Елисавет». Страна оправляется от пережитого стресса. В высшем эшелоне власти все успокаивается, внизу тоже более или менее спокойно. Никто никуда не торопится, потому что никто никого не подгоняет. Иными словами, для российского населения это лучшая пора столетия – а для историка самая скучная. Если бы не бремя имперскости, вынудившее страну ввязаться в большую европейскую свару, рассказывать было бы почти не о чем.

Но вот после долгого затишья, накопив силы, Россия вступает в новый период развития и экспансии. Начинается «великое время», правление Екатерины II (1762–1796). Народу становится тяжело, историку – интересно. Во всех сферах жизни происходит много событий, много перемен, много явлений, заслуживающих изучения и осмысления.

Заканчивается книга «Странным временем», коротким царствованием Павла (1796–1801), которое можно рассматривать как этюд на тему «роль личности в истории»: что случается с самодержцем, когда он начинает считать свою роль в истории главной.

Все части построены по одному принципу: сначала дается описание происшествий на самом верху, потом внутри страны, затем вовне. Третья, екатерининская часть помимо того поделена на множество тематических глав. Здесь всё важно, почти всё имело исторические последствия. При этой государыне строительство евразийской империи возобновилось и в основных своих чертах завершилось. К концу екатерининского царствования историческая судьба России окончательно определилась.

Должен напомнить читателю, что в фокусе авторского интереса находится лишь один аспект истории: эволюция политических институтов, взаимоотношения власти с обществом, поэтому многое важное и интересное остается за пределами повествования или затрагивается лишь косвенно, в связи с заглавной темой (история российского государства). В частности, в отличие от предыдущих томов, я почти ничего не пишу о жизни церкви, ибо, начиная с Петра, она фактически превращается в казенный департамент и утрачивает всяческое политическое значение. Мало касаюсь я и отечественной культуры. Мы будем говорить о ней лишь в контексте зарождения новых общественных идей, которые впоследствии окажут влияние на историю государства.

Зато довольно много места уделено теме для исторического анализа не столь важной, но для автора очень любопытной: проверке сложившихся репутаций.

К сожалению, в отечественной историографии почти во все времена превалировал принцип, некогда сформулированный почтенным Михайлой Ломоносовым: «Смотреть прилежно, чтобы [историк] был человек надежный и верный и для того нарочно присягнувший, чтобы никогда и никому не объявлять и не сообщать известий, надлежащих до политических дел критического состояния; природный россиянин; чтоб не был склонен в своих исторических сочинениях ко шпынству и посмеянию». В соответствии с этим заветом одних исторических деятелей у нас традиционно принято возвеличивать, а других так же традиционно подвергать «шпынству и посмеянию». Многие из этих оценок восходят прямо к восемнадцатому веку и были политически небескорыстны. Скажем, принято считать, что Бирон был беспросветным злодеем, Петр III идиотом, Павел то ли сумасшедшим, то ли непонятым гамлетом, и так далее. Руководствуясь не позднейшими оценками, а фактами, мы проверим, что здесь справедливо, а что --">