Михаил Яковлевич Геллер - Машина и винтики. История формирования советского человека

Об авторе

Михаил Геллер (1922, Могилев, БССР — 3 января 1997, Париж, Франция) — историк, публицист, писатель, критик, диссидент. По образованию историк, доктор исторических наук. Окончив исторический факультет Московского университета, работал преподавателем высшей школы. В 1950 г. был арестован и приговорен к 15 годам лагерей. Отсидел 7 (по другим данным 6) лет. В 1957 г. освобожден из тюрьмы.В конце 60-х г. вынужден был уехать из СССР. С 1969 года жил и работал в Париже. Профессор Сорбонны. В течение ряда лет вел регулярную хронику в парижской газете «Русская мысль», подборка которой была выпущена в России в виде книги «Глазами историка. Россия на распутье. 1990—1995». Под псевдонимом Адам Кручек (Adam Kruczek) вел постоянную рубрику «Русские заметки» в польском литературно-политическом журнала «Культура», выпускающемся в Париже. Автор ряда книг, исследующих различные аспекты русской литературы и истории, в том числе «Концентрационный мир и советская литература», «Андрей Платонов в поисках счастья», «Под взглядом Москвы», «Утопия у власти». Работы М. Геллера публиковались в Англии, Франции, Польше и других странах.

Цель

Начало опыта

Я подымаю тост за людей простых, обычных, скромных, за «винтики», которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм.

Сталин

Кто-то должен наблюдать за винтиками…

Хрущев

Октябрьская революция, как справедливо утверждают советские идеологи, открыла новую эру, была феноменом неизвестным в прошлом. Продолжаются горячие споры относительно оценки Октября: одни считают, что это «шаг вперед», другие — «шаг назад», третьи — «шаг на месте». Все признают, что 25 октября 1917 г. следует отмечать в календаре красным: впервые была совершена революция, ставившая целью не только захват власти, «государственной машины» по выражению Ленина, но создание идеального общества, неиспытанной ранее человечеством политической, экономической и социальной системы. Октябрьский переворот был совершен с целью осуществления Проекта — плана достижения Цели. Захватив власть, проектанты уже знали, что цель может быть достигнута только при условии создания Нового человека. Они уже знали как это сделать: «Пролетарское принуждение во всех своих формах начиная от расстрелов… является методом выработки коммунистического человека из человеческого материала капиталистической эпохи».

Задача была поставлена ясно и недвусмысленно. Герцен, изучая французскую революцию, сформулировал «великую основную мысль революции»: «Желая восстановить свободу народа и признать его совершеннолетним с ним обращались как с материалом благосостояния, как с мясом освобождения (chair au bonheur publique) вроде наполеоновского пушечного мяса». Вожди Октябрьской революции презирали «свободу народа», не думали признавать его совершеннолетним и с первых же дней прихода к власти принялись за обработку «человеческого материала капиталистической эпохи», или, как выражался Герцен, «мяса освобождения».

Современник революционных событий Максим Горький не перестает повторять в «Новой жизни», начиная со дня захвата власти большевиками до закрытия газеты в июле 1918 года: «Рабочий класс не может не понять, что Ленин на его шкуре, на его крови производит только некий опыт…»; Ленин «работает как химик в лаборатории, с тою разницей, что химик пользуется мертвой материей… а Ленин работает над живым материалом»; «народные комиссары относятся к России как к материалу для опыта, русский народ для них — та лошадь, которой ученые-бактериологи прививают тиф для того, чтобы лошадь выработала в своей крови противотифозную сыворотку»; «с русским пролетариатом производят опыт»; «большевики производят жесточайший научный опыт над живым телом России»; «революционер относится к людям, как бездарный ученый к собакам и лягушкам, предназначенным для жестоких научных опытов…»

Изо дня в день Горький повторяет в «Несвоевременных мыслях»: большевики во главе с Лениным производят жесточайший научный опыт над живым телом России, русского народа, русского пролетариата. Он подчеркивает «научность» опыта и его жестокость. Несомненна для Горького — свидетеля революции — цель «опыта»: переделка живой человеческой материи. Десятилетия спустя опыт продолжается.

В 1917 г. --">