Ростислав Владимирович Алиев - Штурм Брестской крепости

Ростислав Владимирович Алиев Штурм Брестской крепости

Предисловие

«Зачем еще одна книга о войне?» — так начал свою «Mein Weg mit der 45 Infanterie Division» бывший военный священник 45-й пехотной дивизии д-р Рудольф Гшопф. Вопрос прозвучал в уже покинутой бурями столетия Австрии пятидесятых — там, где те, кто выжил и еще полные сил, когда-то искусные пулеметчики и стрелки верхнеавстрийской дивизии учились жить не под ритм дивизионной артиллерии, а под отбивку прессов, визг токарных станков, такты тракторных двигателей на полях. А то, наиболее энергичные — пока неуклюже, только учась, мотались под ритмы рок-н-ролла на танцплощадках Гмундена, Линца, Вельса и Рида… Гшопфу, в силу возраста уже непричастному к эре Элвиса Пресли, оставалось только предполагать, захотят ли те, кто вечерами толпится на дансингах или, спеша на работу, наполняет вновь оживленные, после ужасов бомбардировок, улицы городов — возвращаться, пусть мысленно, в недавнее прошлое?

Обязаны, был уверен Гшопф — ведь слишком многие их товарищи остались там, в могилах на Западе и Востоке. «То, что было, — всего лишь история, а мы — солдаты, не ждавшие признания тогда, но требующие памяти сейчас» — предисловие к его книге было долгим…Трудное объяснение и себе самому и другим — и тем, кто собирался, уже погрузнев, в кабачках и кафе на ежегодные встречи — трудноузнаваемым, в штатском, оберст-лейтенантам и гауптманам, и тем, кто вступал в жизнь сейчас, под ритмы рок-н-ролла, и тем — на Западе, где прошли и Гшопф, и слишком многие из его верхнеавстрийских читателей…

Вряд ли Гшопф предполагал, что, вышедшую в 1954 году, его книгу будут внимательно читать и там, далеко, на отделенном железным занавесом Востоке. И, наверное, поразился бы, узнав, что 45-я дивизия станет в СССР одним из наиболее известных формирований вермахта — как 6-я армия под Сталинградом, а ее командир (в июне 1941-го) скромный генерал-майор Фриц Шлипер — в далеком Брест-Литовске будет упоминаться не реже генерал-фельдмаршала Фридриха Паулюса.

Но так получилось, что во второй половине пятидесятых — начале шестидесятых, когда над планетой уже гремели новые ритмы, задаваемые парнями из Ливерпуля, 45-я дивизия накрепко слилась с одной из частей советского эпоса о войне — обороны Брестской крепости.

Страна-победитель в ту эпоху усиленно отдавала долги своим гражданам — им пришлось слишком многое вынести за несколько десятилетий, особенно в сороковые… О многих вспомнили: и тем, кто выжил, возвращались ордена, партбилеты, и молчаливые люди с запавшими глазами, осторожными движениями и фанерными чемоданчиками наполняли поезда с Севера и Дальнего Востока.

Тем, кто сгинул, ставились монументы, и старые имена осторожно вписывались во вновь создаваемую историю… Но в новую историю вписывались и новые имена — извлекаемые из полуистлевших листочков, найденных среди костей в развалинах казарм Бреста, из писем, приходящих в Москву из Якутска и Магадана, гремевшие в радиопередачах Всесоюзного радио.

Имена оттуда — из сорок первого, который как-то нужно было объяснить и как-то о нем рассказать. История же этого черного для всего Советского государства года началась здесь — на Буге, где чудовищные водовороты указывают на места воронок от снарядов тяжелой артиллерии, в Бресте — где вросшие в дерево кости немецкого солдата, когда-то погибшего, спрятавшись в дупло, твердо подтверждают реальность ужаса, потрясавшего эту землю.

…В шестидесятые сорок первый — одна из горячих тем советской литературы и кино. Это встречает ошеломляющий отклик — для слишком многих этот год изменил все последующие. И неудивительно, что Брест становится одним из символов СССР — одновременно, хотя, впрочем, лишь для любителей истории, в курсовых и рефератах эту деталь можно было не указывать — все более известной делается и 45-я дивизия. Но там, в Верхней Австрии, те, с военной выправкой школьные учителя и адвокаты, которым уже за сорок, наверное, удивились бы, услышав о себе — «лучшая дивизия Германии», «любимое соединение фюрера, первым вошедшее в горящую Варшаву и побежденный Париж», «земляки Гитлера, сохранение верности фюреру сделавшие своей религией».

Впрочем, война уходила все дальше — Европа опять становилась тихой старушкой, Австрия — зоной туризма, а уже далеко не сорокалетние, сдержанно улыбнувшись, узнав, что были «любимцами фюрера», поехали по местам своей --">