Сергей Эдуардович Цветков - Единожды предав. Исторические повести

он содержал на своем московском дворе кабак и вел рискованные торговые операции, которые всегда удавались ему, ибо Штаден заручился поддержкой как земского градоначальника Москвы боярина Ивана Челяднина, так и верхушки опричнины — боярина Алексея Басманова и объезжего головы Григория Грязного.

Записки Штадена, относящиеся к этому времени, полны описаний различных судебных дрязг, в которых ему довелось участвовать, благодаря чему он основательно познакомился с московским судом. Штаден отмечает повальное лихоимство стряпчих и приказных. Об угрызениях совести не было и речи; всякий, «собравший неправдой добро, говорил, ухмыляясь: “Бог дал!”» У кого не было денег на взятку, тот стучался в приказ со словами: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных». Безденежному челобитчику неохотно открывали, и он входил, многократно кланяясь князьям, боярам или дьякам. Если он бывал недостаточно смел, то приказной боярин отталкивал его посохом: «Недосуг, подожди!» Многие, пишет Штаден, «так и ждали до самой смерти». Однако природная русская ловкость брала свое. Штаден подтверждает мнение Ричарда Ченслора о великолепном, как бы мы сказали сейчас, правовом образовании русских людей. В Московии, пишет он, «и самый последний крестьянин так сведущ во всяких шельмовских штуках, что превзойдет и наших докторов — ученых юристов — во всяческих казусах и вывертах. Если кто-нибудь из наших высокоученейших докторов попадет в Москву — придется ему учиться заново!». Кстати, сам Штаден, будучи опричником, тем не менее часто подвергался различным обидам, но всегда выходил победителем в суде благодаря своим высоким покровителям.

«Звездный час» опричника Штадена пробил в 1570 году, когда он принял участие в походе царя на Новгород. Все добро, добытое опричниками в ограбленном городе, Грозный забрал себе и распорядился свезти в один монастырь, который окружил крепкой стражей. Такой исход событий пришелся не по вкусу Штадену: «И когда я это увидел, я решил больше за великим князем не ездить». Отдельные опричные отряды отправлялись тогда на свой страх и риск далеко на север и доходили даже до берегов Студеного моря, оставляя по себе кровавые следы. Штаден решил последовать их примеру.

Царь направился во Псков, а Штаден набрал отряд оборванцев и «начал свои собственные походы и повел своих людей назад, в глубь страны». Занимались они преимущественно грабежом: «Всякий раз, когда они забирали кого-нибудь в полон, то расспрашивали честью, где по монастырям, церквям или подворьям можно было бы забрать денег и добра, и особенно добрых коней. Если же взятый в плен не хотел добром отвечать, то они пытали его, пока он не признавался. Так добывали они мне денег и добро».

Как-то раз отряд Штадена подъехал к сельской церкви. «Люди мои устремились вовнутрь и начали грабить, забирали иконы и тому подобные глупости» (Штаден был честный лютеранин). Но оказалось, что люди Штадена здесь не одни: неподалеку находился двор земского боярина, на который уже вломилось шестеро опричников; однако многочисленная дворня оказала грабителям сопротивление и выгнала их. Опричники попросили помощи у Штадена. Его громилы ворвались во двор и бросились на земских. «Одного из них, — пишет Штаден, — я тотчас уложил выстрелом наповал, потом прорвался через их толпу и проскочил в ворота». Из окон терема в него полетели камни. Кликнув своего слугу Тешату, Штаден с топором в руке стал подниматься по лестнице. Наверху его встретила боярыня: она, вероятно, поначалу хотела броситься ему в ноги, но, испугавшись его грозного вида, побежала назад в палаты. «Я же, — ничуть не смущаясь, повествует погромщик, — всадил ей топор в спину, и она упала на порог. А я перешагнул через труп и познакомился с их девичьей». Взрослым людям не надо пояснять, чем он там занялся.

Затем отряд Штадена подступил к «большому защищенному посаду»: «Здесь я не обижал никого. Я отдыхал». Умаялся, в общем, бедный.

Через два дня Штаден узнал, что где-то рядом земские побили такой же грабительский отряд в 500 человек. Он поспешил повернуть назад. Испытывать судьбу больше было незачем: «Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра».

По возвращении в Москву Штаден был пожалован «вичем», то есть правом именоваться по отчеству. Его русское имя стало Андрей Владимирович. На своем московском дворе он --">