Борис Николаевич Флоря - Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв.

восточноевропейского региона проблемы религиозной вело к непониманию реального развития и многочисленным искажениям действительности. Так, под пером С. М. Соловьева выступления польских феодалов, рассчитывавших благодаря выбору Ивана IV открыть дорогу польской феодальной экспансии на восток, превращались «в движение православного народонаселения… в пользу царя московского»^[2], поскольку исследователь не мог себе представить, чтобы сторонниками царя были не «православные». Религиозные различия, по его мнению, с самого начала обрекали на неудачу все проекты «соединения» между православной Россией и католической Польшей.

В схеме такого видного представителя польской буржуазной науки XIX в., как Ю. Шуйский, русскому национальному духу, которому необъективно приписывалось «завоевательное варяжское начало»^[3], противостоял польский национальный феномен, отличительными чертами которого были «славянское» стремление к «мирному» распространению своего влияния и склонность к свободе, вплоть до опасного уклонения в анархию. Разумеется, Польша выступала в труде Ю. Шуйского как носитель лучших «моральных» черт западного мира и культуры. Экспансия польских феодалов на восток трактовалась как героическая, хотя и безуспешная, попытка приобщить русский народ к польским «вольностям» и достижениям европейской культуры.

Отмеченные положения не были особенностью взглядов только двух указанных авторов. С различными видоизменениями они продолжали повторяться в работах польских и русских буржуазных исследователей второй половины XIX — начала XX в. Когда отдельные исследователи пытались углубиться в изучение фактического материала, то следование неверным методологическим постулатам не давало им возможности найти действительные причины событий и тогда, стремясь связать концы с концами, они объясняли все отрицательными (или положительными) качествами отдельных выдающихся личностей. Так, причину отказа белорусских и украинских феодалов XVI в. — с точки зрения официальной русской науки XIX в., лучших носителей «православного духа», — избрать Ивана IV на трон Речи Посполитой такие исследователи, как, например, М. И. Коялович или Ф. М. Уманец, видели исключительно в дурных личных качествах этого монарха^[4]. В свою очередь польские исследователи XIX — начала XX в. связывали причины неудачи польско-литовской интервенции в России с отрицательными личными качествами короля Сигизмунда III^[5]. В этом ярко проявилась неспособность буржуазной науки дать объективно научное освещение вопросов межнациональных отношений.

Разумеется, это не означает, что буржуазными исследователями вообще ничего не было сделано. Трудами С. М. Соловьева, Ф. Вержбовского, А. Трачевского, К. Тышковского и других в научный оборот введен обширный документальный материал, но большая часть накопленных фактов так и не подвергалась научному анализу. Был сделан и ряд правильных наблюдений при изучении отдельных конкретных вопросов^[6], но эти наблюдения лишь механически включались в априорную схему исторического развития, как один из ее второстепенных элементов^[7].

Советская и польская марксистская историография отвергла созданные буржуазной исторической традицией мифы о изначально определенном «предназначении» отдельных народов, о мистическом «духе народа», определяющем весь процесс его развития и взаимоотношений с другими народами, а также вытекающие из них положения о извечных антагонизмах между ними. Этим утверждениям марксистская историография противопоставила свой взгляд на отношения между народами, как на явление историческое, определяемое основными закономерностями социально-экономического развития и классовой структурой контактирующих между собой этнических общностей, различной на разных этапах исторического развития. Тем самым были созданы методологические предпосылки и для объективного научного изучения польско-русских отношений второй половины XVI — начала XVII в., включая интересующую нас проблематику.

Необходимым условием такого изучения был общий критический пересмотр научного наследия и создание новой марксистской концепции общего развития польско-русских отношений эпохи средневековья, что и было сделано в таких изданиях 50-х годов, как коллективный труд советских историков «История Польши» (т. I) и коллективный труд «Historia Polski», вышедший в Народной Польше.

--">