Лилия Николаевна Гаан - Детективщица (СИ)

девушка теперь работала фельдшером в районной станции скорой помощи.

   - Любочка, - расплылись в скупых улыбках старушки.

   - Здравствуйте, бабушки.

   Деловитым шагом приблизившись к умершей, фельдшерица тщательно её осмотрела и задумчиво сказала, последовавшему за ней участковому.

   - Теперь всех умерших, независимо от возраста, приказано везти в морг на вскрытие, но я и сейчас могу сказать - что-то здесь не так. Трупные пятна чересчур интенсивно окрашены.

   Петр Григорьевич лениво отмахнулся:

   - Выпить покойница любила.

   - Помню, - сухо заметила девушка, - но это больше похоже на отравление.

   - Может, грибов каких-нибудь наелась?

   - Всё может быть, и всё же на месте патологоанатома я обратила бы на них особое внимание.

   В комнату протиснулись подружки покойной и Люба замолчала, принявшись заполнять сопроводительные документы.

   - Найдите мне СНИЛС и паспорт.

   Старухи принялись неторопливо рыться в вещах умершей - разыскав очередную бумажку, подслеповато рассматривали её на свет.

   - Кажись, не та! Очки дома забыла.

   - Бабушки, СНИЛС - это ламинированный прямоугольник зеленого цвета.

   - Сами знаем, - огрызнулись старушки, - квитанцию мы ищем. Покойница заказала плазму и как раз сегодня должны были привезти. Надо найти бумажку с телефоном магазина.

   - Потом найдете, а сейчас нужно документы оформлять.

   Но бабки упрямо продолжали искать квитанцию, и тогда Люба сама залезла в коробку с бумагами и извлекла оттуда СНИЛС.

   - Всё. Можно выносить.

   Хоть Евдокия Федоровна и была сухонькой старушкой, носилки получились тяжелыми. Водитель "труповозки" и сотрудники ритуального агентства изрядно намучились, пока дотащили их до машины.

   Между тем, старушки вышли на крыльцо. Клавдия Петровна (которую все звали Клавушкой) возилась с замком, и Люба краем уха услышала, как они обсуждают, что делать с тремя котами и собакой покойной Фёдоровны.

   Пёс Полкан прекрасно знал соседок, поэтому, не обращая внимания на покидавшую дом покойную хозяйку, увивался вокруг Анны Васильевны, умильно заглядывая ей в глаза и изо всех сил виляя хвостом.

   - Глянь, Васильевна, как Полкан-то к тебе подлизывается. Наверное, новую хозяйку выбирает.

   - Да я на завтрак оладьи жарила, вот он и учуял, стервец, что маслом пахнет. А взять его не могу. Будут с моей Жужкой щенков плодить.

   - Твоя Жужка от старости давно уже ослепла. Куда ей щенков рожать?

   - Для этого глаза не нужны.

   - А кто котов возьмет?

   - Только не я, - отказалась Софья Никитична - самая молодая из старожилов Филатовского, - Сами знаете, чихаю от котов, и глаза слезятся.

   Проводив машину с телом покойницы, Люба подошла к старушкам.

   - Кто-нибудь из вас знает, ела ли Евдокия Федоровна накануне грибы?

   - Она их не любила, - после некоторого раздумья ответила Клавушка, - живот пучило. Да и откуда грибам в эту пору взяться? Холодно уже.

   - А что случилось, Любочка, - поинтересовалась Баба Груня. - Думаешь, Федоровна поганок налопалась?

   - До вскрытия не могу сказать.

   Старушки проводили задумчивыми взглядами "скорую" и машину участкового.

   - Ну, вот и осталось нас шестеро.

   Почему-то смерть Фёдоровны не выходила из головы Любы. Казалась странной: 'Чем она могла отравиться?'

   Через три дня, когда девушка вышла в смену, она поспешила найти приятеля - тоже фельдшера Женьку Свистунова, который, вдобавок, подрабатывал ещё и санитаром в морге.

   - Слушай, я бабульку из Филатовского на

--">