Дмитрий Петрович Шушулков - Только - Он! (СИ)

   Только - Он!

  Кроны деревья быстро оголились от листьев, тонкие ветки настороженно одиноко свистят под обледенелым, острым пронизывающим ветром. Временами усиливался сердитый мокрый снег, леденеющая влага гладила скользкую землю, и никакая одежда в сырой холод этого скучного, унылого времени не защитит от промозглой стужи уже наступившей слизкой, изменившейся буджакской зимы.

  Симон Симонович, совершенно не ощущал лютую остроту влажного холода. Разогретый весёлой музыкой дня, и дующим теплом в укрытии внедорожника; он вышел из квадратной машины без шапки, без пальто, и уверенно прошагал запустелый двор; скрытая в будке собака ни залаяла. Вошёл в дом без стука, резко открыл дверь.

  - Ухх, вспугнул меня! Симон ты?.. - старуха перекрестилась,

  - Тоже только вошла в дом из мокрой стужи двора, ужас как резко поменялось небо, - женщину больную проводила, приходила баяться бедная. На голодное сердца - ворожбу ей вложила. Три дня на одной воде походит, и сразу оправится от недуга, усыхающим сосудам мягкую упругость вернуть надо.

  Симон Симонович весело оголил золото зубов:

  - Всё знахарствуешь?

   - А как же, идут люди, искривление костей вправляю, пуп заворачиваю, шарики ртути из градусника даю проглатывать - стреску прогоняю.

   Доктора приходят у меня учиться! Я как показала канаты, на которых подвешиваю больных вниз головой, один врач из тех, что приходили меня проверить говорит остальным: она прикрытые сердечного клапана умеет откупоривать. Мне в частной больнице кабинет хотели давать, такие как я, - медицине не хватают.

   Недавно, рядом с одним кумом одну свадьбу сидела, такой парчой шёлка ошарашили, - два платья пошить хватит. Мальчика одного на ноги подняла, внесли его на руках, а сам вышел...

  Пришёл со своей невестой меня на свадьбу звать, говорит ей: видишь бабу Кину, она тебе осчастливила, мужа твоего спасла, не будь она, ты бы не имела мужа, целуй ей руку. Просят, умоляют: баба Кина без тебя свадьбу играть не будем, если ты не придёшь, - свадьбы не будет. Пришлось мне идти.

  - А я тётушка, - я! по важному делу к вашему сельскому Голове заехал, хочу винзавод здешний купить, все винзаводы района моими будут, он деляга, аж в обед будет, дай думаю, зайду, заодно проведаю лельку.

  - Проходи, проходи, а как же... - старая вытерла руки о фартук. Увела гостя в большую тёплую комнату: - Вот, только печь протопилась, буду калачи выпекать, раздам за Ликову душу.

  - Что разве дядька умер? - удивился Симон, он сморщил лицо, цокнул языком, совсем запоздалое сожаление показал.

  - Ого...у, три года скоро, да простит бог его согрешения, - старая перекрестилась, - и с ним нелегко было, а без него совсем одиноко.

  - Я уже пять лет как не был тут, а часто мимо проезжаю, - Симон сел на топчан. - С тех пор как мои старики умерли, мне нечего делать в этом селе.

  - Как так? Ты смотри! У тебя же здесь вся родня.

   - Родня?! - Симон многозначительно зоркнул на тётку. - Родня? Что мне дала эта родня, чем мне помогла? Я сам себя человеком в обществе установил! Большим начальником стал, может, министром даже буду. Что, - наши старые разве меня выучили?! Сам образование добыл! Чужие люди из заввинпункта, в главу посёлка меня подняли, с чего и начал; тут бы ни за что не избрали. Знаю здешних, - бараны все, на кого сверху укажут, за тем и строятся. Все наши - стадо! Это не Европа. Думаешь, так легко было возглавить целый посёлок, к тому же, я ещё и помощник депутата. Воруют, хулиганят, своевольничают, и мне одному усмирять всех приходится. Как только я стал главой сельрады, мгновенно порядок навёл, правильно перестройку я понял, умею построение делать. Всех бездельников сразу постепенно вывел, думают, - пай получат?! Как бы ни так! Я сам землю раздавать буду, уже не будет то, что было. Колхоз закончился, а то стали

--">