(Lian) - Возмездие (СИ)

пришло быстро, после первых сообщений о нападении на нижних уровнях и потери связи с Ханако.

С ее смертью умерла его последняя надежда на восстановление чести.

Со смертью Ви…

Такемура убил бесчисленное количество людей за свою жизнь. Но ни одно из этих убийств не вызывало у него таких сожалений, как мысль о том, что ему придется убить Ви.

Он пытался убедить себя, что она уже мертва. Что это милосердие. Пристрелить бешеную тварь, забравшую тело достойного человека — правильно.

В глубине души Горо знал, что это неправда.

Свою цель он выследил с безупречным профессионализмом: занял самую выгодную, незаметную позицию — так, чтобы подходящий был как на ладони снизу перед ступенями. Без возможности отступить или помешать ему сделать выстрел.

Такемура поднял руку с арасаковским пистолетом, бывшим продолжением его руки. Фигура его застыла в неподвижности.

Прицел был направлен точно чуть выше переносицы Ви.

— Ха, как же я мог забыть про тебя, старый хрен.

Сигарета во рту, небрежно-агрессивная поза, так неподходящая тонкой фигуре в белом костюме. Пистолет в окровавленной руке и кривая ухмылка.

— Ладно, — Сильверхенд раздраженно взмахнул свободной рукой. — Давай быстро с этим закончим. Не питаю иллюзий победить тебя в этом теле. И сдается мне, что тебе и импланты вернули. У меня просто нет шансов. Так что, блядь, стреляй уже.

Такемура не пошевелился. Со стороны казалось, что он даже не дышит.

Жива была только ненависть в его серебряном взгляде.

— А, ты не можешь. Вижу. У арасаковского цепного пса есть чувства, надо же.

Секунды тянулись медленно, словно утопая в безмолвии сцены, которая явно выводила Джонни из себя.

Он медленно, невероятно медленно, не спуская глаз с Такемуры, потянулся пальцами к сигарете. Также медленно затянулся и выдохнул сизый дым — в последний раз, затем щелчком пальцев отбросил бычок.

От Такемуры не было никакой реакции. Пауза невероятно затягивалась. Было слышно, как Джонни тяжело и напряженно дышит, в любую минуту готовый совершить действие — побег, может быть ответный выстрел — и не решался.

Постичь же то, что происходило в голове у ронина, ему не представлялось возможным.

Горо Такемура считал себя слабым человеком. Ему приходилось совершать вещи, которые многие бы сочли страшными. Омерзительными. Невероятно жестокими.

И его можно было бы считать таким: жестоким и бесчувственным. Такемура был идеальным исполнителем — тем, кто не задаёт вопросов. Тем, кто выполняет приказы своего господина беспрекословно.

Однако его господин был мертв, а сам Горо превратился из идеального орудия в обычного слабого человека.

Того, кто не может убить единственную женщину. Уже мертвую — ту, чьё тело занял демон.

Он смотрел в ее лицо — одновременно ее и не ее — пытаясь найти ответ на свой вопрос. Правду. Надежду.

Такемура знал, что это слабость, а слабости приводят к непоправимым ошибкам. Слабость и привела его к этому пути.

Иррациональное желание все исправить не давало ему выстрелить. Переступить последнюю черту, за которой слабый человек перестал бы существовать. Оставив лишь внешнюю личину из долга и принципов.

Наконец, Такемура спокойно произнес:

— В чем смысл сотворенного тобой хаоса?

Сильверхенд фыркнул — не без некоторого облегчения.

— А в чем смысл всего этого дерьма, сотворенного старым ‘саковским мудаком? — Сильверхенд очертил полукруг вокруг себя рукой. Помолчав, почти выплюнул: — Считай это вселенским равновесием.

Такемура снова некоторое время молчал, осмысливая ответ.

— Оно стоит всех этих смертей — прошлых и будущих?

— Что за ебнутые вопросы? Ты мне психоанализ решил провести?

На разумные вдумчивые ответы Горо не рассчитывал. Но ответы его и не волновали. Он ждал.

Возможно, что чуда.

— Хочу понять, осознаешь ли ты, что делаешь. Или ты лишь неразумная тварь.

Слова Такемура произносил спокойным, уверенным голосом. Как вода в пруду тихого сада. Серебро его глаз же горело инфернальным огнем.