Эмилия Галаган - Они ушли (СИ)

  Они ушли

  Посвящается Gala Gradiva

  Таня

  Ночью я пью только сладкий кофе: иначе слишком много черноты. Олег, услышав такую фразу, сказал бы, что я погрязла в эстетстве, кофе вреден, а ночью надо спать. Но сегодня Олег уехал навестить сестру. Малышка спит, правда, беспокойно. Сны. Олег говорит, что они бывают слишком назойливы от избытка впечатлений. Но если сны все равно приходят, то почему бы не оставлять двери открытыми - может, тогда они войдут не как грабители, а как гости?

  Вся ночь моя! Писать до боли в пальцах, до рези в глазах, до желудочного спазма (нельзя мне столько кофе). Буду! Но... мысли сбиваются, как бывает, когда два человека тараторили одновременно, перебивая друг друга, а потом резко замолкли - и упали в молчание.

  Белый квадрат монитора и черный круг чашки кофе - идиллия. Но от совершенства взгляд переходит к несовершенству - к кипам бумаг, что горами возвышаются на моем столе. Счет за газ, рекламный буклет... Ой, а это откуда?

  Я зашла в магазинчик на выходе из метро, чтобы купить что-то по мелочи и увидела знакомое лицо на обложке журнала. Это же он! Надо взять. Полежит до Нового года, а там подарю Натэлле Петровне...

  Она же умерла два года назад.

  Эта мысль слишком медленно, как издыхающая лампочка, загорелась в моей темной голове - продавщица успела пробить чек. Я расплатилась и ушла, а потом швырнула его на стол, лицом Актера вниз, мимо внимания, мимо памяти... и забыла.

  Имя у нее было как розовый куст, а сама она... как промокашка. В моем детстве в каждой тетрадке лежала промокашка. Переворачиваешь бледно-зеленую обложку - и вот она, мягкая, бледная, бумажка-привидение. Открываешь дверь в нашу коммунальную кухню - и вот она, Натэлла Петровна, может, суп варит, может, белье в кастрюле кипятит. Такая... всегдашняя, что ли...

  В ее комнату в конце коридора я приходила, спасаясь, как под козырьком от ливня, от родительского гнева. Она угощала меня каменными леденцами в липких обертках, поила чаем, рассказывала разные истории. Я листала подборки старых журналов 'На экране', а в шкафу, за стеклом, стоял портрет его - Актера.

  Она говорила о нем осторожно, будто легкой рукой касаясь. Когда-то Натэлла Петровна, тогда еще Ната, снялась с ним в одном фильме.

  - Я была тогда хорошенькая!

  - Были - хорошенькая, а стали - хорошая! - я считала взросление счастливым избавлением от всего уменьшительно-ласкательного.

  Она смеялась:

  - Я играла буфетчицу. Подавала ему стакан с водой. И улыбалась. А потом, представляешь, оказалось, что в кадр попала только моя рука! Только рука! А у меня были такие кудри!..

  Натэлла Петровна всю жизнь проработала в каком-то конструкторском бюро, но с развалом Союза его закрыли. Почти пенсионерка. Как выжить? Но народ в коммуналке не давал друг другу пропасть: кто-то помог Натэлле Петровне найти работу. Она стала... уборщицей в театре.

  - Всю жизнь хотела быть близка к искусству и просидела за чертежной доской! И вот... такой шанс! - она снова смеялась.

  Ах, как я мечтала, что однажды ей удастся познакомиться с Актером! Но он, как оказалось, уже не играл в театре, лишь изредка снимался в кино. Такой благородный старик с усталыми глазами. Они так и не встретились.

  Зато Натэлла Петровна прославилась как человек, изгнавший театрального призрака. Была такая история: во время длинного и скучного спектакля в зале умер зритель. Какой-то дедуля. Тихонечко так - никто и не заметил. Вызвали скорую, забрали тело, отвезли в морг... А вот дух старичка так театр и не покинул. То тут, то там возникал из ниоткуда: маленький, седенький, глаза пустые, изо рта струйка слюны стекает. Что-то губами елозит-елозит... Жутко от этого людям делалось, говорили, кому-то так поплохело, что снова скорую вызывать пришлось (но второго призрака в театре, к счастью, не появилось).

  И вот как-то пришла Натэлла Петровна после спектакля в зал, с ведром и шваброй, а тут он. Стоит, мямлит:

--">