Владимир Ходаков - Энн (СИ)

он кряхтя и тяжело опираясь на винтовку, копается в снегу в поисках монет.

   Не попался по дороге ни одному патрулю. Ну хоть чертово везение при мне. Порадуюсь этому в другой раз.

   Присс отворила дверь сразу же, как я начал в нее тарабанить. Посмотрела на нож в моей лапе и затащила внутрь. Пока она говорила, я пытался перевести дух и начать здраво мыслить.

   "Фергюс, дружок. Беда у нас произошла. Не беда - горе. Катастрофа!"

   Присс заламывала руки и смотрела по углам, подыскивая правильные слова. Белолицые девки испуганно выглядывали изо всех углов публичного дома.

   "Вот буквально сегодня утром узнала. Мою девочку, мою Персею, мою маленькую сладкую девочку трахнули и прирезали прямо на пороге моего борделя!"

   Я еле сдержался, чтобы не издать вздох облегчения. Что бы я потом говорил старушке Присс? Испугался, что сопротивленцы прознали про мою связь с Энн и пошли по ее душу? Что только поэтому я сюда пришел? А на смерть шлюхи мне вообще плевать?

   В дверь громко и настойчиво постучали. Я прыгнул за диван с черной кожаной обивкой и замер. Присс, держа за спиной однозарядный пистолет, тонким от фальшивых слез голоском спросила, кто там.

   Через секунду в бордель забежали две девки лет шестнадцати. На белых щеках были следы от замерзших на морозе слез. Под ногтями я заметил кровь и черную грязь.

   "Закопали? Олиннет, вы избавились от тела?"

   Истеричка Присс требовала от шлюх ответа. Те в свою очередь включили слезотечку и вбежали по лестнице на второй этаж. Дурдом какой-то. Оставлю их пока.

   Я было выскочил на улицу. В конце переулка, под фонарем заметил караульных. Толстяк с ними. Вот паскуда. Из оружия только ножик с уличного прилавка, подвернувшегося мне по пути сюда.

   Зашел внутрь и запахнул за собой плотно дверь. Переведу дух и свалю при первой же возможности.

   Внутри было прохладно. Камин в холле давно погас, на натянутой над ним струне сморщились печеные яблоки в сахаре. Взял одно погрызть и направился к прятавшейся за углом шлюхе. Вроде как зовут Гвен или Гвиневер.

   "Гвен?"

   Угадал. Девка утвердительно замотала головой и, поплотнее запахнув атласный халат на голое тело, нерешительно поднялась в полный рост и вышла на свет.

   Хрупкая, маленькая. Сколько ей, четырнадцать? Энн столько же было, когда начинала.

   "Не боишься меня?"

   Мотает головой, только уже отрицательно.

   "Будешь яблоко?"

   Протягиваю ей огрызок. Принимает, затем брезгливо морщится и бежит за новым. Ну и ладно.

   Девчонка села в кресло у камина (благо, Присс ушла успокаивать шлюх и не видит этого) и принялась за сладость. Я кое-как разжег огонь и присел на корточки рядом. Ждал, пока успокоится.

   "Знала Персею, Гвен?"

   "Да, нас... мы вместе пришли." - говорит с набитым ртом и берет третье по счету яблоко, которые снова заскворчали, почуяв огонь.

   "Дружили с ней?"

   "Немного. Здесь нет друзей. Мы просто трахаемся с клиентами и получаем за это деньги. Присс говорит, что дружить нельзя. Трахаться можно, даже друг с другом. Но не дружить."

   Сутенерская этика проста и разумна.

   "А что с ней случилось, можешь рассказать?"

   "Это... трудно. Я спала, а потом ходила за покупками к бакалейщику. Его лавка через два квартала. Это было часов в семь утра. Мы здесь по очереди несем дежурство по хозяйству. Я дежурю больше всех. Я часто свободна, потому что клиенты другие."

   Да, любители тел, выглядящих как детские. Ну, как правило, Присс не держит шлюх моложе тринадцати. А некоторым посетителям нужно сказать, что девочке десять или даже девять. Всякой мрази хватает места в этом мире.

   "Получается, ты возвращалась из лавки и увидела?.."