Руслан Валерьевич Дружинин - Дар (СИ)

за стол усадили и сами уселись. Минерва и папа суетятся вокруг, расспрашивают, как они долетели, на стол из холодильника салаты и закуски вытаскивают. Из духовки папа принёс горячую курицу, открыл вино. Мы с Тото рядом с папой сидим, нам он отдельно от всех положил, без острых соусов. Папа сказал, что так с нами выучился готовить. Они засмеялись.

   Макс и Лена работают где-то в иностранном банке, или в отделении нашего банка, но за границей: я толком не поняла, что они делают; наверное, деньги считают. Тото громко сказал, что у нас папа работает в мэрии, но они это знали. Потом Макс и Лена долго рассказывали, как в той стране живётся. Лена фотографии на телефоне показывала. А телефон у неё очень крутой: большущий, в модной красной одёжке с блёстками и брелоком-сердечком, весь яркий, переливается, на заставке звёздная ночь и снег падает! Я такого телефона никогда в руках не держала и у других не видела! Минерва на меня хитро смотрела, пока я его со всех сторон щупала и фотки листала.

   А когда мы наелись, то пошли показывать гостям комнату и где у нас ванная с туалетом, и чайник с водой, и аптечка, и где свет включается, и как кондиционер настроить, если замёрзнут. Папа Лене объяснил, когда мы встаём, во сколько мне надо в школу, когда меня забирают, и кто за Тото приглядывает, а потом Максу отдал запасную пару ключей от дома.

  - Ну всё, ребята, пора по койкам. Мы ещё посидим, а вы бегом в детскую! - он захлопал в ладоши, словно хотел нас схватить, и мы с Тото к себе побежали. Папа ещё постоял на пороге, пока мы раздевались, а когда залезли под одеяла, сказал: "Спокойной ночи, крошка-Мари и малыш Томас. Спасибо, что помогали мне с гостями, и приятных снов".

   Свет погас, остался гореть один ночник с бахромой. Папа прикрыл дверь и ушёл к гостям вниз. Какое всё-таки длинное воскресенье! Я попробовала закрыть глаза, но Тото ворочался и шуршал, пришлось оглядеться. Большая красная машина стояла в одном ряду с бумажными. Великовата она для Элонии, больше домиков. Мои куклы в коробочке, по мешочкам лежат. Куклу Минервы я из коробки ещё не доставала, пусть до завтра потерпит, потом вытащу, после школы. Взрослые разговаривали под детской. Только и слышалось: бу-бу-бу, женский смех, а ещё одно слово - его говорят, когда чокаются и выпивают.

   Тото на койке привстал и поглядел на меня.

  - Анни, ты не спишь?

   Я на локте привстала.

  - Нет, не сплю. Чего тебе? - также шёпотом отвечаю.

  - Давай конфетами шоколадными поменяемся. У тебя в коробке машинка, а у меня только котики и фигурки.

   Вот ещё. Кому дали, того и коробка. Никогда я с ним не менялась. Но настроение было такое, что само-собой вылетело: "Ладно!". Любил он машинки, а я и против котиков ничего не имею.

  - Спасибо! - улёгся Тото обратно. Видать, думал только о шоколадках. Я тоже легла. А он опять встал и тем же голосом шепчет:

  - Анни, а куда ты колокольчик дела? Тот, который нам подарили?

   И правда, куда?.. Вот, помню, колокольчик в руке, даю посмотреть Тото, но он мне возвращает. Потом мы сели за стол, и колокольчика уже нет. Когда по дому ходили, я тоже без колокольчика была. Конфеты мы в детскую принесли, а колокольчик пропал.

  - Не знаю, потом найдётся.

  - Мы ёлку опять в лесу нарядим?

   С мамой мы ёлку в лесу наряжали, которая растёт через двор; из окон дома видно, как гирлянды на ней переливаются. Мы её шариками украшали и звёздами. У нас коробок с ёлочными игрушками целых шесть штук!.. А когда именно мы украшали ёлку? А дом? В первых числах декабря? Или в конце ноября? В эти дни?..

  - Да, в лесу нарядим... - говорю и больше не отвечаю. Тото подумал, что мне спать хочется, и улёгся на подушки, а мне спать теперь совсем не хотелось. Мы ведь заранее готовились к рождеству и ёлку в лесу наряжали, и в доме украшения весили. Мама сама плела большой пышный венок, папа гирлянды над окнами приколачивал. Над камином для подарков висели четыре красных носка: папин большой, мамин поменьше, мой средненький, а у Тото совсем маленький. В ноябре мы обязательно делали календарь на

--">