Дмитрий Яковлевич Северюхин - Митино счастье (Трагикс по картинкам Александра Кобяка)

Дмитрий Северюхин МИТИНО СЧАСТЬЕ Трагикс по картинкам Александра Кобяка

Митя не спеша скользил вдоль Гагаринской, над её щербатой мостовой, которая всё время оставалась примерно на ширину ладони от его подошв. Тяжёлые шнурованные ботинки плавно поднимались и опускались, аккуратно огибая бесчисленные выбоины, пёстрые комки обёрточной фольги, пустые сигаретные коробки и смятые пивные банки, застрявшие в редких островках подтаявшего снега. Впереди, чуть слева, бежала, обособившись от Мити, его тень, постоянно меняя очертания и весело растекаясь по поверхности попадающихся на пути предметов.

Чтобы не смущать нечастых в это время прохожих, он слегка шевелил ногами, имитируя ходьбу. Но, как обычно, ни медлительные пенсионерки, ни молодые мамы, толкавшие свои неподатливые коляски к воротам Летнего сада, ни бегущие навстречу шумные стайки первоклассников не обращали на него внимания и не замечали странности избранного им способа передвижения.

Митя проследовал мимо закопчённого жёлтого здания с замысловатой лепниной, обрамляющей окна, оставил позади себя садик со свежевыкрашенными катальными горками и миновал группу старинных невысоких домов, которые картинно выделялись на фоне вздымающихся за ними мрачных брандмауэров. У него не было никакого определённого дела, и лишь простое желание покружить по милым его сердцу кварталам влекло его вперёд. Он был навсегда влюблён в их трогательное убожество, в горделивую угрюмость обжитых кошками гулких подворотен, в роскошество ветхих фасадов с когда-то нарядными карнизами, полуколоннами и ажурными балконами, в совсем ненужные для местных обитателей затейливые мансарды и башни, смотрящие на него пустыми глазницами выбитых окон.

Добравшись до перекрёстка, Митя повернул направо и по молчаливому сигналу лепного путти, притаившегося на карнизе углового дома, прикрыл глаза, чтобы не задохнуться широким простором Невы, на миг проглянувшей слева в изломанной перспективе улицы, упирающейся в набережную.

Простор этот почему-то с детства был непереносимо страшен для Мити, выросшего в душных объятиях бабушкиной квартиры, среди книжных шкафов, комодов, тяжёлых оконных штор и множества старомодных, вышедших из употребления вещей. Нева казалась ему предвестием неохватного раздолья Залива, который, в свою очередь, словно являл собою последний порог земного существования, саму плоть манящей и пугающей бесконечности. Там, далеко за городским пределом, пролегала для него ось непостижимой тангенсоиды времени, уводящей в тёмную бездну, которая грозит поглотить смысл его материальной жизни.

Он знал, что в этих не совсем обычных полётах был обречён кружить в замкнутом лабиринте до боли знакомых городских стен, где близкое дыхание вольного пространства лишь смутно угадывается по стремительному движению низколетящих облаков, по тоскливым выкрикам проносящихся над головой чаек да по лёгкому дуновению ветра, пронизанного капельками речной влаги.

Митя слышал и даже кое-что знал о волшебном парении в горних высях, откуда бесформенными пятнами географического атласа кажутся моря и реки, холмы и равнины, а высокая дуга горизонта неуловимо исчезает, растворяясь в темнеющей сфере небес. Но он свято дорожил своим скромным даром; ему доставляло радость легко скользить над промёрзшей землёй, талым снегом, асфальтом, над этой замусоренной и разбитой мостовой. Ему нравилось вглядываться в сосредоточенные серые лица горожан, вслушиваться в неразборчивую разноголосицу уличного шума и вдыхать непрерывно меняющуюся гамму городских запахов.

Только здесь, возле самой земли, Митя мог наблюдать прихотливый бег своей тени, отделившейся от тела и потому, как казалось, не всегда точно следующей его движениям. Он давно уже воспринимал тень как верного попутчика, неотвязно сопровождающего его в полётах, как молчаливого собеседника и непременного свидетеля этих прогулок.

Словно повинуясь некоему неписаному правилу, с исчезновением тени он опускался на землю и возвращался к обыденной жизни. Вот и сегодня, двинувшись от перекрёстка вправо по Сергиевской, навстречу солнцу, он был вынужден --">