Вячеслав Головнин - Блоха

Вячеслав Головнин

Блоха

Должен предупредить читателя, что это не фэнтези и не выдуманная история. А как пишут в таких случаях, история, основанная на реальных событиях.

Однажды Василий Григорьевич пришел домой возбужденно-радостный.

- Шурочка, - крикнул он с порога, - мне сегодня позвонил Ковальчук, это мой товарищ, с которым мы вместе в Москве работали, ну я тебе рассказывал, ты должна помнить. Так вот, он на партийную работу перешел и сейчас работает в Наркомате иностранных дел. Представляешь, он предложил мою кандидатуру на пост помощника посла в одну зарубежную страну. Правда в какую именно, пока не сказал, говорит, что это секрет. Сказал: «Придет время, узнаешь». Предупредил меня, чтобы я был готов. Сейчас Москва данные на меня затребует, характеристику и прочее.

Через неделю в дом Василия Григорьевича провели телефон, по тем временам редкость необычайная. Жил он в родительском доме, занимая в нем одну комнату с печкой вместе с женой и тремя детьми. Две старшие девочки семи и девяти лет и полуторагодовалый сын.

С тех пор, в доме часто раздавались телефонные звонки. Почти каждый день звонили из Москвы, из НКИДа, и требовали то срочно выслать какую-нибудь бумагу, то ответить на вопросы.

Прошел месяц и после праздника 1 мая, Василию Григорьевичу сообщили примерный срок, когда его вызовут в Москву.

- Шурочка, - сказал Вася, - пора продавать потихоньку ненужные вещи, а то в спешке или задешево отдадим, или вообще бросим.

И они начали продавать мебель и кое – какие вещи, которые все равно не могли взять с собой. Так прошел еще месяц и наступил июнь 1941 года. Семья сидела уже практически на чемоданах. Уже был назначен день отъезда и куплены билеты на поезд. Наступила последняя ночь в родительском доме. Назавтра запланировано отбытие в Москву. Телефон домашний уже сняли и увезли.

Шурочка с Василием долго не могли уснуть и забылись тревожным сном только к утру. Уже и светать начинало.

Василия разбудил крик жены. Он резко сел на кровати. Жена лежала без сна с открытыми глазами и зажитым руками ртом.

- Шурочка, что случилось? Приснился нехороший сон?

Шурочка закивала головой. И, с видимым усилием оторвав руки от рта, она сказала:

- Вася, мне приснился ужасный сон. Я никуда не поеду, и детей не отдам.

- Успокойся, Шурочка, расскажи подробно, что тебе приснилось.

- Да, Вася. Сейчас.

Она несколько раз глубоко вздохнула и начала рассказывать свой сон.

- Приснилась мне, Вася, карта СССР, большая пребольшая. Как ее изображают в географических атласах. Куда посмотришь, она в этом месте начинает увеличиваться и приближаться к тебе. Я обратила внимание на черноту слева. Присмотрелась, а там за нашей границей, где должна быть Польша, там все как чернилами залито. И ничего не видать. И вдруг из этого чернильного пятна выскочила блоха, сама такая же черная. Прыгнула она на нашу территорию и за ней чернота эта поползла. Она еще раз прыгнула, чернота за ней ползет и всю нашу территорию позади блохи заливает чернилами. Вот она уже до Минска допрыгала и дальше пошла прыгать. Чернота до Смоленска дошла и к Москве покатилась. Вася! Мне так страшно!

Шурочка опять зажала рот руками, в ее больших красивых слегка раскосых глазах стояли слезы. Она опять сказала, обращаясь к мужу с мольбой в голосе:

- Васенька, миленький, нельзя нам уезжать. Уедем – все погибнем.

Нужно отдать должное Василию Григорьевичу, раздумывал он недолго. Жене он поверил сразу, да и раньше, было в их совместной жизни пара значимых моментов, когда она оказывалась права, поэтому к ее сну отнесся очень серьезно.

- Я согласен с тобой, Шура. Обещаю тебе, что мы никуда не поедем.

- Правда, Вася, ты обещаешь?

- Обещаю, Шура, не беспокойся. Но будь готова к тому, что наступают очень тяжелые времена. Нам и здесь, на родине, придется очень несладко. Лето мы как-нибудь переживем, а вот как зиму зимовать будем, даже не представляю. Огород-то нынче не садили. Вот как мы без картошки зимой жить будем?

- Почему, Вася, огород не садили? Я посадила огород, все, как обычно.

- Когда ты успела, Шура? И зачем?

- В мае, сразу после праздника и начала. Сначала картошку посадила. А зачем? Ну, я подумала, а что земля пустовать